Сейчас же, смотря на золотоволосого принца, который разносил и
раскладывал снаряжение по своим местам, и вовсе мрачноватые мысли
посещали. Только привычка не демонстрировать собственные чувства
публично, выработанная за годы муштры, сейчас позволила брюнету всё
также спокойно и неспешно переодеваться. Нужно было закончить с
тренировкой. После чего можно спокойно пойти в терму, смыть пот и
грязь в горячей воде и паре. Успокоить мысли, что рвались на
свободу непокорными скакунами.
Нет, Эктелион не был раздражён на Арафинвэ, хоть мальчишка и был
одной из причин нынешнего настроения. Младший сын Индис
действительно старался — настолько, насколько мог стараться
новичок, пришедший на свою вторую в жизни тренировку. Разумеется,
его наставник делал огромные скидки как на возраст, так и на
неопытность, твёрдо намереваясь повышать нагрузку постепенно, от
практически нулевой до той, какую задаёт новичкам Лаурэфиндэ. Здесь
сказывалась и просьба королевы, изначально попросившей не быть к
мальчику чересчур строгим, и собственное желание Эктелиона
тренировать мягче, чем тренировали его самого.
Мечник ловил на мыслях, которых быть не должно, себя
самого. И отчасти был раздражён — на себя же. Проблема в том,
что всё Эктелионово нутро, при взгляде на откровенные ошибки,
которые он пытался поправлять как можно мягче, мягко говоря, было
не согласно. Ошибки надо было пресекать сразу же. Приём нужно
исполнять раз за разом — до тех пор, пока ученик не покажет, что
усвоил урок, и не начнет делать то или иное движение
правильно. А потом не покажет, что может применить его на
практике — во время спаррингов или сходов. Потому что к владению
оружием нельзя относиться наполовину расслабленно. Навыки должны
быть отточены до совершенства — так, словно от них зависит не
только победа или поражение, но и сохранение жизни. Так Феанаро
учил Лаурэ, так Финдэ, в свою очередь, наставлял всех остальных.
Так было правильно — и подсознательно Эктелиону
приходилось периодически одёргивать самого себя, чтобы не начать
требовать от своего подопечного, во второй раз взявшего в руки меч,
то же самое.
Этот диссонанс разума и души навевал интересные мысли, которых,
откровенно говоря, он сам от себя не ожидал. Разумом полунолдо всё
понимал, отказываясь превращаться во второго Лаурэфиндэ, который
готов гонять своих учеников до тех пор, пока они с ног валиться от
усталости не будут. А привычки и ощущение неправильности
происходящего подсказывали совсем иное. Услужливо так подсказывали,
что если он хотел воспитать из мальчишки достойного бойца, то
мягкость это не то, что необходимо. Сталь закаляется в огне, под
ударами молота. Так росли трое первых и самых лучших учеников
Феанаро и Лаурэ — Нолофинвэ, Аэнарион и он сам.