Утро следующего дня обрадовало солнышком. Я открыла глаза,
потянулась, улыбнулась… И резко, испуганно вскинула голову.
Благодарная память услужливо развернула передо мной неприятную
картину реальности, еще и нудная боль в виске напомнила вчерашний
вечер, когда надо мной пел похоронные песни священнослужитель. И
это еще не все. Был выстрел в грудь, в меня. Выстрел киллера.
Я приподнялась, крякнула и села на кровать. Настенное зеркало
отразило чужую девчонку. Ну и разнесло же тебя, милая девушка. Я
вздохнула, губы скривились в гримасе, а толстушка в зеркале,
шмыгнув носом, уже решила зареветь. Пришлось и ее и себя резко
одернуть.
- Хватит ныть, - рыкнула я и сделала попытку встать с кровати.
Получилось. Голова слегка кружилась, ноги подрагивали, но не
катастрофично.
Я медленно подошла к приоткрытому окну. Сразу за ним раскинулся
небольшой садик. Что ж тут скажешь, в этой части вселенной, в
неизвестном мне мире стояло лето, теплое, ласковое, с ароматами
цветов и зреющих яблок, с раскидистой вишней, кустарниками
акации…
Вдруг подумалось о загадках мозга, о чудесах подсознания и играх
разума. Может быть, мне все это видится во сне? А сама я сейчас
лежу под капельницами в реанимации, подключенная к аппарату
жизнедеятельности?
Тряхнула головой. Нет, не похоже, ссадина на виске слишком
очевидная, и ее боль принадлежит этому телу, этому миру, этой
реальности. Где-то за высоким соседским забором прокричали дети. Я
усмехнулась, на бредовый сон коматозницы этот мир не походит. Хотя,
поживем – увидим.
Чуть подальше, за кустарниковой изгородью послышались голоса.
Вглядевшись, я увидела крышу беседки, в которой разговаривали.
- Не болтай ерунду. Никто не заплатит за ее лечение.
- Но бандиты, которые стреляли в прокурора… Верита!
- Когда ты поумнеешь! Да перед нами даже не извинились. Кому
интересна лавочница, случайно оказавшаяся на месте
преступления.
Я застыла. В памяти опять всплыл вчерашний вечер, и голоса двух
девушек. Они – сестры толстушки. Мои сестры… Нет, не мои, а этой
девчонки, в чье тело я попала. И одна из них называла меня Маргери.
Чудесатости. Я, Маргарита Свешникова, в этом мире имею тоже имя,
слегка измененное, более аристократичное, благозвучное.
Мар-ге-ри!
- Не хорони ее! - Восклицание прозвучало напористо, даже
отчаянно.