— Добрый день, ваше Сиятельство! — нестройными рядами отозвались
пришедшие, большинство встали на одно колено, остались стоять лишь
матери с детьми, ради которых все и затевалось.
— О, прекрасно. Любезный, не задерживайте рабочий люд своей
возней, будьте так добры и откройте кейс поскорее! — со смешком
заявил граф, но на «шутку» ответили лишь вялыми наигранными
улыбками. Как только «любезный» открыл свою ношу, Светлов
продолжил. — Его Императорское Величество, святейший Петр Пятый,
дарует вам свою благодать. Примите этот дар с честью, служите
Империи с доблестью и работайте на совесть, вы — наше будущее!
Я не ожидал от аристократа коучинга на выезде, поэтому недоверие
лишь росло. Он больше походил на лицедея, которому вообще плевать
на происходящее, но забавно было смотреть на то, как все боятся
даже вдохнуть лишний раз. И не столько из-за страха, сколько из-за
неопределенности...
— Гамаюн. Птица-вестник, — хрипло объявил обливающийся потом
«любезный», а на подушечках внутри дипломата действительно
находились стилизованные силуэты птиц. Нечто похожее висело у меня
над кроватью, но здесь все-таки посимпатичнее, без человеческой
рожи хотя бы.
Цветастые птицы были по размеру не больше пяти сантиметров
условного диаметра, и я ожидал, что знаковые вещи будут сделаны из
вербинита, но нет. К счастью, местные о нем если и знали, то не
пользовались толком.
Так, погодите, если все через это проходят, то где все эти птахи
у остальных? Ответ не пришлось долго ждать, поскольку начали именно
с меня. Светлов не спешил лично касаться столь восхваляемых им
жителей Империи, лишь встал в паре шагов от моей матушки. Эльфийка
тем временем тоже приблизилась и продолжала наблюдать за
обстановкой, а я получше оценил свечение графа, но даже так от его
побрякушек эффект был куда сильнее, чем от его силы. Сейчас мне
вроде бы удается разглядеть сияние где-то с пары десятков метров
максимум, но я не знал, зависело ли это от зрения, развития мозга
или еще каких-то факторов.
«Ты чувствуешь вербинит, братик. Как привыкнешь и укрепишь
свою ментальную силу, то сможешь замечать его даже через
препятствия».
— Имя, — услужливо поинтересовался «любезный».
— Пётр Змеев, — отчеканила матушка, крепко удерживая меня. Даже
слишком крепко, обычный ребенок наверняка бы в панике заорал.