Застрелить кого-то например из
снайперской винтовки — это надо иметь отличного стрелка, просто
великолепного стрелка, который, помимо прочего, знает город и
сможет произвести один-единственный результативный выстрел, после
чего еще и скрыться так, чтобы его не заметили.
Отравить — это надо иметь
превосходного переговорщика, который запудрит девушке мозги и
сделает так, чтобы она выпила или съела то, что ему нужно. Да,
пример с Анкилом показывает, что схема немного проще, но Анкила-то
Ванесса знала, да еще и происходило все это в людном месте. И, если
бы он всерьез ее отравил, то был бы за решеткой в течение
пятнадцати минут, десять из которых ему за свою хозяйку чистили бы
морду охранники клуба. Предположить, что здравомыслящий человек не
заметит, как его пытается отравить незнакомец — это прямо совсем за
гранью.
А вот подложить бомбу, да еще
и в безлюдном месте, может любой. Самый простой и эффективный
способ, который в случае Ванессы дал осечку.
Хотя с тем же успехом может
оказаться, что Марк просто не успел передать человеку в маске
сведения о Ванессе до того, как она превратила его в кебаб и я
вселился в опустевшую оболочку. Но в глобальном смысле это ничего
не меняет — Ви по-прежнему в опасности и теперь я даже не могу
придумать, когда и каким образом ее попытаются
устранить.
В голове могла бы возникнуть
мысль, что и хрен с ним, или вернее с ней — с Ванессой, что это не
мое дело...
Но нет.
Мое. Это мое дело. Как показал
ужин с ее родителями, я для нее сейчас — главная поддержка и опора
в жизни. Раньше таким был дед (который, судя по всему, не занимался
воспитанием сына, отдав его на откуп своей жене, с которой я
познакомиться не мог в силу непреодолимых обстоятельств), но с
дедом ее разделял очень уж большой возрастной зазор. В отличие от
меня, ну или по крайней мере Ванесса так думала.
Она не просто цеплялась за
меня, так можно было сказать в самом начале, когда она вцепилась в
того, кого буквально два дня назад люто ненавидела, только лишь
потому, что этот «кто-то» проявил активность и показал характер.
Она не просто цеплялась, она уже приросла ко мне, хоть и постоянно
пыталась этого не показывать.
Да и чего греха таить, я к ней
тоже привык. У меня было много женщин, разных, не похожих друг на
друга, но Ванесса даже среди них стояла особняком. Совмещающая в
себе одновременно едкую колкость и ранимую невинность, резкая и
романтичная, дерзкая и мягкая, грубая и нежная, и все это
одновременно... А уж ее магическая мощь — это вообще то, что и
обсуждать-то нет смысла. Говоря прямо совсем прямо, ее магия — это
чуть ли не половина ее очарования... А вторая половина — это
опасность ее магии.