-Вот она молодежь, никакого
вежества в помине нету. Да, что я жалуюсь! Яблочко от яблони
недалеко падает. Бабка твоя Павлина такая же в точности.
Он уселся на стул напротив меня и, качая коротенькими ножками,
спросил:
-Степушка, так, как насчет
нашего уговора, силушки мне передать?
У меня на лице нарисовалась улыбка..
Так ведь никакого уговора пока
не было,- уточнил я.
-Ну, как же так?- встревожился тот. - Ты же сам сказал, как
только силы наберешь, сразу мне чуток подкинешь, а за мной не
заржавеет.
- Точно?
-Точнее не бывает, - заверил
домовой, - Отслужу только так.
-Что-то не очень верится,-
скептически сообщил я. – Мне позавчера рядом с домом холуи по
голове настучали и в город увезли, а ты даже не пытался меня
защитить.
Однако Ефимка нисколько не
стушевался.
-А пошто я тебя должен был
защищать? Молока ты мне не наливал, вежества не оказывал, ряд мы с
тобой не заключали, – воинственно выдал он.- И вообще, я по жизни
не защитник, мое дело порядок в доме блюсти.
Слушая Ефимкины оправдания, я
пытался понять чего, собственно, его дразню, хотя знаю прекрасно,
что не может он хозяев защитить от лихих людей.
- Ну, в чем же тогда твоя
служба заключаться будет?- спросил я.
Домовой почти по-человечески пожал плечами.
-Ну, ежели, мы с тобой ряд
уговорим, тогда, что в нем упомянуто, то и сделаю,- заявил он.После
чего молча продолжал сидеть на стуле, поблескивая маленькими,
глубоко посаженными глазками.
Тут мне пришла в голову
интересная мысль, что домовой знает о людях с даром. Однако на мой
вопрос Ефимка сообщил только, что последнего одаренного видел зим
триста назад. А отчего они все пропали, не имеет понятия. Но с тех
пор большая часть нежити тоже стала угасать.
-Подумать только,- печально
сообщил он.- Около Гривок только одна кикимора в Михеевском болоте
осталась. А когда-то их там цельный десяток обитал.
Я вспомнил последнюю,
упокоенную мной кикимору, и содрогнулся, вспомнив гнилостный запах,
исходящий от человекообразной нежити, лишь отдаленно напоминающую
костлявую старуху, с огромными когтистыми лапами. А Ефимка сожалеет
о них, как о лучших подругах.
На следующий мой вопрос, каким
образом он попал в город, домовой небрежно сказал: