— Сказано же — идите отсюда! Работы,
что ли, нет? — рявкнул Сергей, едва увидел девушку, но, получив
тычок от Кондрата, присмотрелся, узнал и сменил тон: — А, это ты.
Всё равно не подходи. Видала, как всё на соплях держится? Балка
потолочная рухнет, ещё по голове попадёт. Или ноги переломаешь.
Лиза послушно остановилась:
— Уже выяснили, что случилось?
— Тебе рассказать забыли, — грубо
заявил молодой, но Сергей его проигнорировал и мирно ответил:
— Да что тут выяснять. Дело ясное —
молнией жахнуло, а они заперлись на ключ или щеколду из-за гона, и
в панике открыть не успели, дыма наглотались, ну и всё. А соседи не
видели, не слышали, потому что в окна не смотрели. Вот и помощи не
дождались. Только черепа́ и остались, потому что в подпол
провалились, а туда огонь не добрался, лишь банки с вареньем
полопались от температуры.
— А от детей осталось что-то?
— Скажешь тоже. Они первыми,
наверное, в пыль превратились, вместе с головами.
— И кто виноват? — напряжённо
спросила Лиза.
Кондрат снисходительно
ухмыльнулся:
— За своих можешь не переживать. Мы
шефу скажем, что форс-мажор, виновных нет. Ты давай, иди, Серый
прав — опасно здесь.
Девушка кивнула, развернулась,
демонстративно сделала несколько шагов прочь.
«Меня здесь нет».
— С каких пор мы с колхозниками дела
обсуждаем? — возмутился вдруг младший. Слово «колхозники» Лизу
покоробило, так как оно было сказано довольно презрительным
тоном.
— Рот прикрой, — ощерился Кондрат. —
Это тебе не шахта, и не плантации. Здесь каждый житель — ценный
по-своему. Бабы так вообще, мы с пацанами до сих пор не
разобрались, кто жена, а кто работница. Поуважительней. А это
вообще, Лиза. Падчерица, сталкер личный. Толковая девка, ты ей пока
в подмётки не годишься.
— А, слышал. Вроде как, шеф её вверх
двигает?
— Угу. Так что здесь не колхозники,
уяснил? Как при мне однажды шеф выразился, это кузница. Ещё раз
услышу, подам рапорт Ивану Олеговичу.
«Офигеть. Как мало я знаю,
оказывается».
— И всё-таки я сомневаюсь, — один из
безымянных охранников бросил череп в головешки, как какой-нибудь
мусор. — Мы однажды с пацанами перепились, заснули возле костра,
так кабан, которого мы жарили, полностью сгорел. Полностью, до
угольков. А кости ничего, даже не почернели особо, наоборот,
выбелились. А тут толпа народу, и ничего, кроме голов не осталось?
Это ж какая температура была, чтобы без следа?