***
Я очнулся от странного ощущения. Мне снилось, будто я плыл по
горной реке на старой лодке, принадлежавшей еще отцу. Много раз он
брал меня с собой на промысел, и никогда мы не возвращались домой
без рыбы. Даже в голодные годы и я, и мать с отцом всегда были
сыты. Помнится, многие завидовали ему и даже обвиняли в колдовстве,
но отец лишь отшучивался и делился уловом с нуждающимися.
Воспоминания детства словно растворились в густом тумане времен.
Я помнил о жизни в поселке, но не помнил имен. Мог точно сказать,
чем там занимался, но подробности исчезли из моей головы. Я никогда
не интересовался, все ли сверстники столь плохо помнят детство, но
именно сейчас это показалось мне странным. Сон окончательно
выветрился из головы, и я открыл глаза. Чистое, чуть подернутое
туманной дымкой небо. Неужто я так напился, что завалился спать
прямо на улице? Нет, тогда мне должно быть очень хреново, но
думается легко, и голова не раскалывается совершенно, как это
бывает у меня всего после пары рюмок чего-то покрепче пива. Я сел,
и только тогда заметил - я одет в свою форму городского стражника.
Только меча на поясе не оказалось - неужто потерял?! Да мне за это
голову оторвут! Я попытался вспомнить, где оставил оружие, как
вдруг в голову, словно рекой, прорвавшей плотину, ринулись
воспоминания...
Вырезанный караван, нападение, битва с Г'храром... А дальше
пустота. Я мертв? Вроде не похоже... Тогда как я уцелел? Где мои
раны, в конце концов?! Я тщательно ощупал левую руку, но шрамов не
обнаружил. Чертовщина, иначе не скажешь. И тут меня осенило - а что
если я все-таки умер, а все вокруг - чистилище, или куда там меня
определили? Тихий лесок без малейшего намека на живность у меня
прочно ассоциировался с вечным покоем, обещанным всем праведникам
нашей православной церковью. Но я на праведника похож как ржавый
кинжал на добротный клинок - кутил, пил, дрался, да и лгать
приходилось. А если это чистилище, то уж больно тут хорошо. Мне
нравится. Впрочем, чего это я? Во-он та личность наверняка
приближается ко мне не просто так.
Я никогда не жаловался на зрение, но сейчас я не верил своим
глазам. Передо мной стояла мать. Но стоило мне моргнуть, как на ее
месте появился отец, а через секунду он растворился в воздухе,
«уступая место» седому, как лунь, старцу. Наверное, именно таким я
представлял себе бога.