- Да ты не бойся! Ну-ка, поднимись и подвигайся!
Ничего другого не оставалось. Кажется, вреда мне это колдунство не нанесло… И вот странно! Я повращал руками в плечах, покрутился в право и в лево – броня теперь сидела как влитая! Будто отлили ровно по моей фигуре, с точности до миллиметра!
- Ты маг?! Черт, этот старик сказал, магов тут нет! – знатно впечатлившись, выкрикнул я.
- Нет, парень. Я не маг, - Венро убрал четки. – Если коротко: душа мага, после смерти, оставляет некоторый «конденсат». Эти вот камушки на моих четках… Сам дух отходит в мир иной, а немного энергии и особо часто используемое заклинание остаются. Я вот и насобирал себе «коллекцию»! Аномалы, вроде нас, могут извлекать заклинание из таких камней. Если еще и душу туда запечатать… Ну, это к другой теме. У нас с тобой работка есть.
Рыжий бросил мне рукоять энсиса, которую я осматривал днем ранее.
- Давай, коротко в курс дела. – Венро присел на одном из ящиков, достал трубку и принялся набивать в нее табак. – Тут выращиваю, кое-как… Так! Смотри. Разбился я, значит, недалеко от кратера «Рыжее море». Самый большой на Аманхетте. Повезло, что Хегос недалеко проходил – он в тот момент обменивал оружие на зерновые и прочее питание. Сам мой аппарат пришел в негодность по вполне понятным причинам… Но какого черта он разбился? Сейчас мы с тобой пойдем к аманийцам, добудем черный ящик с твоей колымаги и будем смотреть – в какой момент и что пошло не так. Думаю, причина крушения у нас одна!
- Подожди! На каком ты корабле разбился? Тоже со спасательной миссией?
Венро только вздохнул, поигрывая в руках трубкой. В памяти у меня начали просыпаться образы: бородатый дедушка умиротворенно курил трубку, рассказывал о табаке и о том, какие бывают изделия для курения. Называл он свою “люлькой”… Кажется, воспоминание из детства.
У усача люлька совсем другая. Сразу вижу, что бриаровая, с довольно широкой чашей и сильно изогнутым мундштуком, выполненном из рога или кости. Ко всему и мундштук, и чубук сильно уходили в право – оригинально выглядит, да и в руке хорошо сидеть будет. Узор на чаше напоминал то ли чешую, то ли пластинки черепашьего панциря. С одной стороны шли две широкие выемки под пальцы, с лева на чубуке инкрустирован кусочек янтаря, а под ним подпись «Венро Крестьянскому, другу сердца! От Сакроса.» И тем не менее, само изделие казалось мне знакомым…