И приходилось признать, что его величество, мир его праху,
ничуть не польстил актрисе. Никогда бы не подумал, что меня могут
удивить местные служители муз. В Кеймуре, до войны, я несколько раз
посещал выступления бродячих бардов, и совсем не был впечатлен –
сравнить с теми певцами и актерами, что остались в далеком и
навсегда потерянном для меня родном мире, их было невозможно. Глядя
на то, с каким восторгом их слушают местные жители, я решил, что
это лучшее, что можно услышать и увидеть в Артании, и не слишком
стремился продолжать знакомство с местной культурой. Как
выяснилось, напрасно. Инга Краус могла бы дать фору многим певицам
моей далекой родины. Сам не ожидая такого от себя, я заслушался ее
исполнением. Удивительно низкий для такой миниатюрной девушки, с
легкой хрипотцой, ее голос по-настоящему завораживал. Казалось,
голос не помещается в таком хрупком создании, что он рвется наружу,
поражая всех, кому посчастливилось услышать это пение.
Актриса исполняла одну балладу за другой, и каждый раз
менялась вместе с песней. Я видел перед собой то печальную
принцессу, напрасно ждущую с войны своего рыцаря, то веселую
крестьянку, подсмеивающуюся над подвыпившим мужем, и каждый образ
выглядел достоверно, без грамма фальши. Казалось, даже внешность
девушки не остается чем-то постоянным!
Концерт продолжался около часа. Зрители слушали, затаив дыхание,
боясь нарушить магию, посетившую трактир в приграничном городе. Я
успел простить Хамелеону гонку последних недель, и даже если бы
оказалось, что мы спешим сюда только для того, чтобы посетить
представление, не стал бы сильно возмущаться. Это того стоило. Да
даже если бы мне не понравилось, я не смог бы высказать свое
возмущение – мельком взглянув на Говорну в перерыве между песнями,
я увидел, как по щекам девушки катятся слезы. Первый раз, с тех пор
как мы познакомились, я видел, как эта вечно неунывающая шебутная
девица плачет. Никогда бы не подумал, что гоблинша может так
глубоко проникнуться музыкой.
Но вот волшебство закончилось, утомленная певица поблагодарила
публику и устроилась за накрытым для нее столом. Моментально перед
ней появились тарелки с изысканными блюдами и пыльная бутылка вина.
Я, стараясь не коситься на актрису, уже приготовился отвечать на
отложенные на время концерта вопросы напарницы, когда неожиданно
оказалось, что хотя волшебство и закончилось, но представление
только начинается. Разговоры в трактире еще не возобновились,
зрители только-только начали приходить в себя от переживаний, когда
откуда-то из дальнего угла, раздалось возмущенное: