Как бы теперь поаккуратнее
спросить…
- Когда вы почти два года назад
приезжали в пансион, вы выглядели иначе…
Никогда не слышала, чтобы так
смеялись: свободно, негромко и очень заразительно. Улыбка просто
сама выползла на мои отогретые чаем губы.
- Сейчас начнется рабочий день, и я
буду выглядеть именно таким, каким вы меня запомнили, Ариадна
Александровна. У нас не любят доверять очень молодым поверенным,
поэтому на работе мне приходится носить артефакт корректирующий
внешность. Все абсолютно законно. Это моя собственная внешность.
Просто обычно любят носить с омолаживающим эффектом, а у меня вот
так…
Штольц развел руками.
- Заряжается. – И он махнул рукой в
сторону окна, на котором на специальной платформе лежал строгий
темный мужской браслет.
- А как вас зовут, господин
Штольц?
- Алексей Владимирович, Ариадна
Александровна. Что привело Вас ко мне?
И я рассказала. Рассказала все. Почти
все. Про то, что могу видеть события, касающиеся меня – умолчала.
Просто: «слышала разговор, мне сказали, видела, запомнила». Печенье
из вазочки закончилось очень быстро. Штольц меня почти не
перебивал. Вопросы успевал задавать в паузах, когда я собиралась с
мыслями.
- Алексей Владимирович, я пришла!
Женский голос заставил вздрогнуть. Я
до сих пор держала в руках чашку, перекатывая ее в ладонях, хотя и
чашка давно остыла, и чай кончился.
- Доброе утро, Леночка! У меня
клиент.
Мужчина встал, подошел к окну и надел
браслет. На меня опять смотрел пожилой дядюшка с небольшим
животиком и лысоватый. Правда теперь развидеть того, кто выслушивал
мою исповедь только что, было сложно. Сквозь образ дядюшки нагло
пролезал образ молодого мужчины.
Штольц выглянул за дверь.
- Леночка, принесите из соседней
пекарни булочек. И пирожные уже закончились. Возьмите деньги.
Неведомая мне Леночка упорхнула, а
Штольц вернулся в кабинет.
- Вы все правильно сделали, Ариадна
Александровна. Что планируете делать дальше?
- Спрятаться. Найти работу. И
протянуть время до 20 лет.
- Мы можем потребовать сменить
опекуна… Правда нужны будут доказательства недобросовестного
исполнения его обязанностей.
- Это долго?
- Не быстро.
- Тогда смысл? Во-первых, на данном
этапе мои слова – против слов опекуна, «жениха» и его матери.
Произойти – ничего не произошло. Меня не отравили, не выдали
насильно замуж. Мне даже предложения не сделали! А ловить их на
живца… Я пока морально не готова. Видеть их не могу…. Во-вторых,
смысл? Еще не известно, кого мне подберут вместо Венюкова. Тут хоть
известное зло. В-третьих, вы сами сказали, что это не быстро. Пока
будем собирать доказательства, пока судиться… Пройдет как раз те
два года и 3 месяца, что мне остались до совершеннолетия. Что-то
мне подсказывает, что деньги с семейного счета я все равно не смогу
снять без разрешения опекуна. Так что все равно придется искать
работу и лучше будет, если никто не будет знать, что я – это я.