Неправильно рассказываю. Иначе дело было.
Девяностые закончились. Начались нулевые. Сказать, что на
городской рабочей окраине настал полный порядок – значит
соврать.
Мишка с папой маму встречал с работы по очереди. То один, то
другой. Кто успевает. После смены.
Мишка опоздал. Подбежал не к выходу из больницы, а уже к
остановке. Она сразу за больничным парком.
А там какие-то парни, в темноте приняли Марину за девочку, а
может быть и увидели, что взрослая, но не смутились – фигуристая,
клевая. И конкретно пристали.
Один как раз ухватил за руку, за талию, другой облапал грудь.
Марина бестолково вырывалась, что-то испуганно пищала. Тут
смазанная от скорости тень на остановку и ворвалась.
Трое в больнице.
Руки сломаны. Зубы выбиты…
А у кого-то из этих отщепенцев папа оказался не последним
человеком. Начал бурю поднимать. И не сына песочить, а его обидчика
решил судить и посадить.
Гаражные друзья Ивана предложили спрятать парня в армии. И не
просто в армии. В горячую точку сунуть надо. Иван спросил у сына.
Ну?
Мишка кивнул.
Заскулил Бобик. О. Этот момент я упустила. Когда только начал
учиться в ПТУ – младший в какой-то момент притащил домой щенка:
трехлапого уродца.
Купцовы вздохнули, но пустили сначала в квартиру, а затем в душу
– второго приблудыша. Собаки умней Бобика у них никогда не было. И
не будет. Со Стасиком Бобик учился. Лежал и вздыхал, глядя, как
старший сын листает страницы очередных справочников. С Мариной
песик смотрел телик. И обожал наблюдать за ее готовкой. Хвостом по
полу постукивает. В глаза заглядывает. Но под руку не лезет. С
папой и Мишкой ходил в гараж. И еще на рыбалку. Бобику можно было
рассказать абсолютно все. Он слушал и понимал. В нужных местах мог
заскулить. Или зарычать.
Вот как и с дракой, а потом с решением про армию вышло. Отец
сказал, про армию.
Бобик заныл жалобно. И подлез к Мишке под руку. Жалеть.
Что дальше?
Папин друг военком. Правильная учебка. ВДВ. Чечня.
Что случилось там - не знает никто в семье. Почему парня
перемкнуло? Куда делась наглость, злость, отвязность какая-то?
Вернулся не нервным, не замученным – другим.
Ничего никогда не рассказывал. Даже фото не хвастался.
С уважением отзывался о нескольких командирах и товарищах. Да,
был ранен.
Приехал однажды в отпуск, как раз Оля, которая мне все и
рассказывала – его двоюродная сестра и помнит визит.