У него все в жизни тоже с зонта началось. С черного красавца
марки «Три кита».
Дело было почти сорок лет назад. Сан Саныч тогда звался Саней,
верней – Саньком. Учился в пятом классе. Ну как учился – переползал
с трудом, без желания. В четвертом даже оставался на второй
год.
Дома было не очень хорошо. Верней хреново. Папа, когда пил –
распускал руки. Лупцевал до полусмерти без всякого повода трех
сыновей. А их маме меньше, но тоже доставалось. Хотя и не каждый
раз.
В школе тоже дела шли не сахарно. Санька копил вредность, много
дрался, злился. На учет в детскую комнату милиции попал из-за своих
стычек. Стал числиться официальным хулиганом.
Осень выдалась не просто дождливая – ливневая. Зонта у Саньки не
было никакого. А у некоторых старшеклассников появились классные
черные с кнопкой. Нажал – с щелчком расправляется блестящий
глянцевый круг. Счастливчики с зонтами «Три кита» задирали перед
остальными – обыкновенными людьми носы.
Однажды в электричке Санька рядом с собой увидел вожделенный
зонт. Мужик положил его на сиденье и увлеченно читал газету. У
мальчика руки тянулись – взять, потрогать, подержать. Он даже
подумывал, не схватить ли и дать деру, когда поезд остановится. Его
– ловкого, верткого, так просто не догнать. Внешность у Саньки
обыкновенная. Одежда тоже. Никаких особых примет. Ветка электрички
не его. На этой он случайно. То есть через день-два или неделю
этому же мужику не попадется на глаза. Ну?
До дверей всего три шага… Словом, Санька мялся и лелеял
воровские, даже грабительские мыслишки. А незнакомец уткнулся в
газету и вроде ничего не замечал.
Решившись, мальчик напружинился. Даже дышать перестал.
И тут в проходе между сиденьями, охнув, повалилась на пол
женщина. Довольно грузная, не молодая, но симпатичная. Чем-то она
напоминала Санькину маму. Застучала ногами, замычала и замерла. Как
труп. Глаза закрыты, лицо белое в синеву.
Мужик, зонт которого Санька уже считал почти своим – мгновенно
оказался рядом с упавшей. Руки его двигались без суеты, но быстро.
Приподнял веко. Проверил пульс.
Вокруг ахали и причитали. Кто-то полез к мужику с вопросами. Тот
не отзывался, был занят. Потом неожиданно обратился к Саньке: какая
следующая станция? Уже Москва? Хорошо.
Секунду-другую они смотрели друг на друга. Саньке показалось,
что его приподняли, взвесили. И все-все-все про него поняли, даже
такое стыдное, что впору сквозь пол вагона на шпалы
провалиться.