И как ни странно Крокодила удалось выцарапать у смерти. Во двор
с хозяином он вышел уже через месяц или полтора. Еще более
кривобокий и хромой.
Деду действительно присудили превышение. Ублюдок до суда не
дожил. А его брат оказался авторитетом. Старикан уехал бы на зону
лет на пять, не меньше. Но судебная машина не успела пережевать
защитника и переварить: дед свалился с инфарктом. В больничке
вскоре умер тихо. Во сне.
Пока был жив - тетя Клава навещала его с борщами, куриными
бульончиками. У нее там медсестрой одна из подружек работала.
Пропускала вне всякого расписания.
Пару раз Клава порывалась, когда никто не видит, встать перед
соседом на колени, поцеловать руки. Геннадий не разрешал. Кривился
и шутил, что ни в герои, ни в святые не годится. А за еду
благодарил. И велел Клаве дочку непременно научить этой хитрой
бабской науке – вкусной готовке.
Квартирой покойного мгновенно завладели какие-то племянники.
Сразу стали делать ремонт. А вышвырнутого на улицу Шарика – Света
подобрала и привела домой.
Мама Клава при всех ее недостатках была женщиной сильной и
благодарной.
-Да не реви! Не реви! Как же не взять твое Крокодилище?
Поместимся. Хотя… Если ты его к бабушке пристроишь – будет еще
лучше. Она там одинокая сидит всю неделю. А тут такое… Счастье
привалит старушке.
Шарик смотрел на тетю Клаву со смешанными чувствами. Вроде
издевается, вроде всерьез говорит. Но… кормит. И не орет…
Таким образом, Крокодил обитал на два дома. То неделю у
старушки. То неделю с братьями и Светой.
Он оказался долгожителем. Увидел Свету медсестру. И Свету
студентку медфака. Ее мужа. И даже первенца.
На могилу к деду Гене выбирались изредка. Раз в году. Порой
два.
Крокодил что-то понимал. Поскуливал и ложился на землю у креста.
Прятал морду под лапами. Света никогда его не торопила. Ждала, пока
сам поднимется.
Да, чтобы поставить в истории точку.
Сына Светлана назвала Геннадием.
Жила-была милая девушка из хорошей семьи:образованные,
заботливые, солидные папа с мамой, добрые бабушка и дедушка, не
самый низкий статус социальный.В детстве у девочки были кружки,
занятия языком и танцами, подружки, кино и театр. Красивые платья и
модные туфельки. Таня порхала беспечно и легко. И казалась всем, да
и себе самой – не слишком приспособленной к жизни барышней.