Джастина проплакала всю ночь.
Утром во время завтрака на вопросы матушки едва отвечала, на подколки
сестер не реагировала. Порадовало, что отец только зыркнул неодобрительно, и
все моментально притихли.
Лорд Варандак видел, какая боль поселилась в душе его младшей дочери, и
еще раз уверился, что вовремя угнал «соблазнителя» в дальние края – аж на
противоположный конец своих владений. Без непрошенного защитника Тина прекратит
играть в лазутчиков, займется вышиванием и разучиванием сонетов, как и положено
дочери лорда. А то сунулся на днях в ее гардеробную, а там в укромном углу
вместо кукол и дамских штучек лук и стрелы. Не поверил, поэтому в беседе
мимоходом потрогал ее руки. Так и есть, занимается его девочка неженскими
делами. А пятнадцатилетний учитель пусть теперь грудастую жену в Дубах всяким
премудростям учит.
Пребывая в меланхолии, Джастина оделась соответственно – в строгое платье.
Волосы заплела в косу, взяла, как и положено страдающей девушке, книгу в руки и
пошла в поля. Сделав большой крюк, чтобы отец и его соглядатаи убедились не только
в ее страданиях, но и в нежелании с кем–либо общаться, потрусила, подхватив
подол, в сторону реки. Как и думала, в условном месте, откуда хорошо был виден
замок врага и таможенный пост, ее поджидал Хельгерт. Вместо приветствия
шибанула его книгой по голове. Вырос остолоп, поэтому Джас пришлось подпрыгнуть,
чтобы достать до макушки.
– Когда ты узнал, что у тебя есть невеста? – она сама шагнула под сень
развесистого дерева, стоящего на самом краю утеса, и потянула за собой Хельга.
– Вчера утром отец сказал. Вещи матушка еще ночью собрала.
– И молчал?
– Не хотел расстраивать.
– А я и не расстроилась. Я даже рада, что тебя увезут в Дубы. Целуй там
свою дуру.
– Я бы другую целовал, но не судьба. Рылом не вышел.
– Красивое у тебя рыло, – Джас встала перед ним. Ее глаза улыбались. Поднявшись
на цыпочки, она убрала с лица Хельга непокорные пряди. Потом неожиданно притянула
к себе за уши и поцеловала. – Вот тебе. На память.
– Разве на память так целуют? – Хельг оплел рукой талию Джас, другую положил
на затылок – чтобы не дергалась, и приник в жадном поцелуе. Глубоком, страстном,
долгом. До боли в груди от нехватки дыхания. Отпустив губы, объятия не разнял.
С тоской посмотрел в испуганные глаза подруги детства. – Вспоминать будешь?