«Но, впрочем, я ничего дурного не
задумал, так ведь?» - размышлял Гилберт, говоря Клэр что-то, что
пришло в голову на ходу.
- Мэм, я прошу просто меня
выслушать.
Клэр остановилась и смело посмотрела
в глаза Гилберту, но смутившись отвела взгляд.
- Меня зовут Гилберт.
— Это я уже знаю, - тихо сказала
Клэр.
- Простите, но как ваше имя? - учтиво
спросил Гилберт.
- Клэр Батлер, только ваша
наглость...
Она не закончила, краска прилила к
щекам вновь, роль строгой дамы не удавалась Клэр.
«И эти глаза, и вообще... Он, красив
и воспитан, но что он хочет?» - размышляла Клэр.
- Клэр? - Гилберт отошёл на шаг,
поклонился с достоинством и продолжил.
- Разрешите представиться, Гилберт
Шнайдер.
Клэр почувствовала, что более не
может играть, не может и всё, она просто растаяла. «Что же он
тянет?» - подумала она и вежливо кивнула в ответ. Гилберт
продолжил.
- Понимаете, мэм. Мне нужно помочь
одному другу и боюсь, что только вы сможете выручить нас...
- Помочь? Но что я могу сделать? -
выдавила смущённо Клэр.
Они опять шли и как им казалось,
быстро, но на самом деле, сами того не замечая, постоянно замедляли
шаг.
- Понимаете, Клэр. Он, мой друг,
художник. А вы, ну как бы это сказать, близки к тому идеалу,
который видит мой друг.
- И что-же я должна сделать? - учтиво
улыбнувшись повторила Клэр вопрос, и чтоб скрыть смущение поправила
причёску.
Солнечные блики, играя на локонах,
придавали глубокий, ровный чёрный цвет её волосам. Она заметила,
как Гилберт, кажется, любуется ею, смотрит искоса.
Она не чувствовала страха перед
незнакомцем. «На вид ему не более двадцати. Что-ж, вполне» -
благосклонно подумала Клэр.
«Ах, да!» - прислушалась к болтовне
Гилберта Клэр.
- Друг, художник. - говорил и говорил
Гилберт. - И, если вы согласны, мы можем поехать к нему в студию,
хоть сейчас?
Он ещё что-то говорил, но Клэр уже не
слушала его. «Что это? Предлог для знакомства, или действительно, я
муза художника?» - думала она, разглядывая Гилберта.
- Но почему этот ваш художник сам не
ищет натурщицу? - спросила Клэр.
Вопрос сбил Гилберта, молчание Клэр
он принял за согласие помочь и уже готов был махнуть рукой
водителю, лимузин остался метрах в ста позади. Он стоял, как льдина
у причала, огромный, белый и красивый, как жизнь тех богачей,
которые так часто сидели на премьерах в модных театрах в первых
рядах, тех, чьи жизни и деньги хранились за большими дверями банков
и шикарных вилл.