— Но записку ты всё равно передала мне тайно,
и скрылась, едва завидев Ре.
— А ты вообще в курсе, что перед тобой
раздвинула ноги самая опасная сука в городе?
— с отвращением проговорила Ми. — Ре —
безопасник, и поверь, в её красивой головке ума
больше, чем у всех её начальников, вместе взятых. Хотя
они и начальниками только зовутся, скорее всего,
а на самом деле правит всем она. Можешь быть уверен, она
и с тобой спит совсем не потому, что вдруг
мужика-инопланетника захотелось.
В этом Андрей не сомневался уже давно.
Он не стал ни спорить, ни соглашаться,
а вместо этого сказал:
— Я так понимаю, местная служба безопасности охотится
за вами.
— Вроде того, — подтвердила Ми. — Иногда кого-то
ловят, но тюрем у нас нет, да и обвинения
смешные, мы ведь не делаем ничего противоправного. Так
что они просто делают внушение и отпускают. Толку с того.
Добраться до наших руководителей — вот что хотят
Архитекторы, только это у них не получится, даже
если До и Ре вместе соберутся искать. Есть ещё Фа,
у неё могло бы получиться, наверное, только о ней
уже несколько сотен циклов ничего не слышно.
— Фа?
— Ты с ней не успел познакомиться,
и вряд ли познакомишься вообще. Но если вдруг, тебе
должно понравиться.
— Почему?
— Она ординатор.
— И? — Андрей всё ещё не понимал.
Ми вздохнула.
— Она пыталась заниматься искусством. Изучала какие-то свои
методы, анализировала те книжки, которые у нас есть...
в основном это классика двадцатого века. Их читать
трудно, там на каждый абзац по сноске
с объяснениями. Как будто справочник. Но Фа —
аналитик, так что она в этом понимала больше нас. Правда,
с книжками продвигалось плохо, так что она занялась музыкой.
Пыталась написать что-то своё. И пропала. Наверняка
Архитекторы её куда-то сослали. Или засунули под колпак,
изолировали от общества. Или вообще убили. С них
станется.
— А ты? — спросил Андрей.
— Ты пробовала это?
— Заниматься искусством? Да. Пробовала рисовать. Ну, вроде
получалось, но я просто срисовывала то, что видела.
В смысле, зачем это нужно, если есть фотография? Я так
и не поняла, ну и в конце концов
бросила.
Андрей покачал головой. Ми пыталась делать то, чего не понимала.
Он, конечно, и сам не был художником, но знал — искусство вовсе не
заключается в копировании действительности.
— Я мало чем смогу помочь, — сказал он.
— Я, в общем-то, и сам в искусстве ничего
не понимаю.