— Боги судят вас? И что же они вам говорят? Эти сны повторяются или
они разные? — начал один за другим сыпать вопросами пожилой
Крессен, совершенно забыв о голове своего лорда.
«Может, лучше было промолчать и не выдумывать всё это? Хотя в
том, что я говорил, частица правды есть», — поморщил лоб от
трёпа старого мейстера лорд.
— Крессен, ты можешь замолчать и завершить то, за чем пришёл? —
недовольно прогремел Александр всё ещё непривычным для него
голосом.
— Да, мой лорд, — извиняющееся проговорил мейстер, а затем
продолжил накладывать новые повязки. — Я понимаю, что вы никогда не
любили о таком распространяться, но, если вы хотите, я мог бы вас
выслушать. Сны с богами — это не шутки, мой милорд, я…
— Я зря тебе сказал, это просто глупые сны, — оборвал мейстера
Александр.
— Милорд, я просто забочусь о вас и вашем самочувствии, — немного с
огорчением, что ему больше ничего не скажут, просипел старый
мейстер.
Крессен хорошо знал Станниса: если тот не хотел говорить,
спрашивать что-то было бессмысленным, он только мог разозлиться.
Старый мейстер в итоге отступил.
По мнению Александра, Станнис был очень непростой и довольно
мрачной личностью, во многом полной противоположностью ему самому.
Средний из Баратеонов был до жути серьёзным, упрямым, редко
прощающим других, честь и гордость для него многое значили. Но в то
же время в нём имелись и положительные черты, кои понравились
Александру, и коими сам царь в прошлой своей жизни, даже с большой
натяжкой, мало обладал. Справедливость и долг — вот что ценил этот
человек. Для него было не важно происхождение человека и заслуги
его предков, для него были важны поступки человека: Давос Сиворт
был отличным примером этого. Его, в отличие от старшего брата, не
любили как аристократы, так и простой люд, конечно, было ясно
почему, и Александр замыслил понемногу, но это исправлять. Начинать
он решил из своего окружения, а обосновывать эти изменения недавней
травмой головы и снами о суде богов.
Может быть, это и звучало бредово. Многие могут и не поверить, но
всё же ходить всю жизнь и скрежетать зубами, как делал это прежний
угрюмый Станнис, он совершенно был не намерен. Александр решил для
себя постепенно меняться, а начать он хотел со своей неумелой
улыбки.
Прежний Станнис вряд ли когда-нибудь улыбнулся старому и верному
мейстеру, что воспитывал его с самого детства, хотя тот об этом мог
только мечтать. «