Справа, до самого горизонта, куда ни глянь, протянулись поля.
Золотистое поле семечки глядело на солнце. Кое-где подсолнухи уже
склонили к земле потяжелевшие головки. Там, справа, расположились
длинные построенные из стали и стекла парники. Их крыши блестели на
солнце, зайчиком слепили глаза.
Слева же шумели на ветру зреющие хлеба. Вдали, за
зеленовато-синей ниточкой канала зеленело люцерновое поле на
прокорм колхозной скотине.
Уже через несколько минут был я на озерах. Их округлые,
подернутые рябью блюдца блестели на летнем, поднимающемся к зениту
солнце.
То озеро, на которое нужно было везти груз, было со всех сторон
окружено кустами и редким, но не позволяющем пройти самосвалу
лесом. По берегам тут и там сидели рыбаки, помахивали бамбуковыми
удочками.
Подъезд к озеру был только один. Там примерно третья часть
берега, очищенная от растительности, полого спускалась к воде.
Кое-где круто поднимались над нею черноземные бережки.
Самосвалы очередью выстроились на дороге, сгружая по двое, по
трое содержимое своих кузавов. Оно желто-серой массой просыпалось в
воду. Стелило над водою свою пыль.
Пришлось ждать очереди на разгрузку. Обратно то и дело проезжали
пустые газоны. Передо мною стояли Микитка и Казачок. Я видел, как
выбрались они из своих машин и о чем-то болтали у колеса
Казачковского газона. Из машины хрипловато звучала песня
велосипедистов:
Трудно было человеку
Десять тысяч лет назад,
Он пешком ходил в аптеку,
На работу, в зоосад.
Он не знал велосипеда,
Слепо верил в чудеса,
Потому что не изведал
Всех достоинств колеса!
По правую сторону от озера, в низинке развернулось очередное
поле семечки. На земляной, проезженной тракторами дороге, блестели
на солнце две машины: новенький ВАЗ 2121 “Нива”, и стоящая с ним
нос к носу ГАЗ-24 “Волга”.
Разговаривали там одетые по-чиновничьи мужики. Один из них под
брюки зачем-то носил высокие кирзачи. Он увлеченно охватывал
широким жестом поле и что-то объяснял второму. Второй же, высокий и
в очках кивал. Приглаживал непослушный на ветру волос.
В одном из них узнал я колхозного агронома Сергея Александровича
Николаенко. Одно время, после переезда из станицы я поддерживал
общение с его сыном Сашей. А вот второго мужика в черных очках я не
знал.
Из мыслей меня выбила пустая машина, пробежавшая в обратном
направлении. Микитка и Казачок запрыгнули по газонам и поехали к
озеру. Я дал газу, продвигаясь следом.