— Так и должно быть. — Был дан ему невозмутимый ответ.
— Но я… сейчас упаду…
— Тогда твой счетчик сброситься, и тебе придется начинать с
начала.
— Но… Сенсей… Это жестоко…
— Я знаю. Так и должно быть.
По поводу же моего взаимодействия с детьми, то его не было. За
эти дни со мной так никто и не заговорил, даже не пытались. Ребятня
уже потихоньку начала разбиваться на маленькие группы, из тех, кто
был уже заочно знаком, общались между собой, а на меня лишь глазели
искоса. Ну да и я, если честно, не делал шагов в эту сторону,
вполне довольный одиночеством. Да и не продлиться это долго, все же
это дети, и любопытство в итоге должно победить. Надеюсь лишь, что
проблем у меня с ними не будет. Не то чтобы я боялся какого-то
буллинга с их стороны, все же я сам ментально уже давно не ребенок,
и какими-то детскими издевками меня не возьмешь, но не хотелось бы
портить с ними отношения. Хотя и общая нелюбовь к Учихам немного
поутихла, но совсем не исчезла, отсюда и мои переживания.
— Хорошо, на этом закончим. — Большая часть учеников тут же
попадала на землю, облегченно вздыхая. Я же просто спокойно принял
стоячее положение. — А теперь, десять кругов вокруг полигона!
— Сенсей! Я ног не чувствую!
— Да, я знаю, Юдай-кун. Так и должно быть.
В общем, пока что ничему серьезному нас не учили, вполне обычная
«физра», только в реалиях мира шиноби. Прокачка выносливости,
скорости и силы, никаких боев между детьми пока нет. Я, как человек
уже достаточно подготовленный в этом плане, да и не перестающий
заниматься самостоятельно, сегодня почти даже не вспотел, да и не я
один. Вон, Юка тоже выглядит вполне живеньким, в отличии от
большинства наших одноготок. Нет, среди них тоже были отличающиеся
в лучшую сторону, но клановые в этом плане все равно превосходят
остальных, тем более Хьюги. У Учих все не так жестко, тут скорее
зависит от желания самого ребенка и его родителей. Хотя не берусь
утверждать, что у бъякуганистых сильно иначе, все же всю внутрянку
их клана я не знаю.
Сам мальчик тоже оценивающе меня оглядел, при этом даже не
скорчил высокомерную гримасу. Хотя я еще ни разу не видел, чтобы он
хоть как-то менял выражения лица, все время оставаясь максимально
индифферентным ко всему, и отвечая только коротко и по делу. Но вот
по глазам, было слегка заметна его реакция на тот или иной
раздражитель. Вот как, например, сейчас, смотрит на выскочившего
вдруг перед нами взмокшего Юдая, и словно бы говорит: «Почему ты,
смертный, царю дорогу перегородил?». А ведь на лице ни один мускул
не дрогнул. Как у него это получается?