Я молчу и доверяю только Диме, своему
брату.
Брат Дима – человек для меня особенный. Он единственный, кто не
стал тогда осуждать или насмехаться. Если мне было больно или
страшно, в его глазах, когда мы находились рядом, я видела такие же
чувства. Он терпеливо выслушивал, давал советы и рассказывал о
Никите. Если бы моя мама могла это услышать, то она бы не просто
вымыла ему рот с мылом, нет, она бы утопила его в мыльной воде.
Теперь мне ничего не остаётся, как
постараться свыкнуться со сложившейся ситуацией, при которой Гранин
– мой руководитель. Я не нахожу её замечательной. Нет ничего
хорошего в том, чтобы работать под началом такого человека. Но
теперь, после того, как мы искренне поговорили, находиться в одном
коллективе более-менее приемлемо.
В последующие дни, когда мы видимся в
клинике и общаемся среди коллег, осознавать присутствие Гранина
кажется мне всё ещё странным. Но от этого никуда не денешься, и
потому мне приходится настраиваться на контакт с ним. На самом
деле, хотя мы и не становимся настоящими друзьями, мы становимся
людьми, которые могут существовать рядом друг с другом. Я считаю,
что это шаг вперёд.
Постепенно моё состояние возвращается
в привычное спокойное русло, где я чувствую себя комфортно. Снова
по утрам начинаю бегать трусцой. Мне действительно нравится такое
времяпрепровождение. Но мне бы никогда не пришла в голову идея
заниматься этим зимой. Я восхищаюсь людьми, у которых есть такая
железная дисциплина, во всяком случае, у меня её нет. Могу себя
заставить подниматься в половине шестого на пробежку. Но выйти из
дома, чтобы побегать, когда снаружи минус десять и снег… Выше моих
сил. Для меня бег – это тёплая весна, жаркое лето и прохладная
осень.
***
После двухнедельного сменного
марафона я уютно лежу в шезлонге на своей застеклённой уютной
лоджии в субботу днём, когда сильный стук заставил меня встать.
Ворча, встаю и через несколько секунд смотрю на ухмыляющиеся лица
Данилы и Маши.
– Что вы здесь делаете? – смотрю на
них непонимающе. Маша одета в светло-голубые джинсы капри и
короткую белую блузку, а Данила в тёмно-синих тканевых брюках и
гавайской рубашке тоже выглядит как-то не так, как я привыкла к
ним. В моём представлении оба они хорошо смотрятся только в
медицинской форме.
– Она забыла! – Маша смотрит на
Данилу. Он берёт её ладонь и, молча поджав губы, суёт в неё пятьсот
рублей. Сбитая с толку, смотрю им вслед, когда оба протискиваются
мимо меня в квартиру. Так и хочется им напомнить, что непрошеный
гость хуже татарина, но эти двое «кочевников» – мои близкие друзья,
им разве откажешь?