На самом деле вместо «трындулей» он
произносит совсем другое слово. В армии, как известно, матом не
ругаются, а разговаривают.
- Давайте сначала продумаем, на каких
позициях станут мои, а там, глядишь, и до чая доберёмся, - заявляю
я.
- Согласен.
- Значит, часов пять у нас точно
есть…
Надеюсь, наше появление станет для
японцев сюрпризом, причём не из приятных. Вместе со взводными
распределяем людей на позиции.
Кошелев держит обширный фланг, по идее
на каждый километр надо бы минимум три пехотных роты, а тут
неполный взвод размазан на целую версту. Поражаюсь героизму
русского солдата, хотя, чему тут поражаться – солдат русской армии
всегда был, есть и останется самым лучшим, вне зависимости от его
национальности.
Пулемётами в штате роты даже не пахнет,
относительно неплохо обстоит дело с б/к. Ну и умница Кошелев смог
наладить хорошие отношения с командиром батареи трёхдюймовок,
которая в нужное время их прикрывает.
Артиллерия – это гуд, я б даже сказал –
вери гуд!
Только упомянули наших доблестных
артиллеристов, как сверху что-то ухает и блиндаж начинает трясти
мелкой дрожью, а с потолка начинает сыпаться всякая дрянь.
- Накрытие, - усмехается поручик. –
Пристрелялись японцы. Теперь только и жди прямого попадания.
Ждём, но других прилётов больше нет.
- Продолжим, - предлагаю я.
Детали утрясаем быстро, и я отправляюсь
ставить людей по местам.
Не успеваю сделать несколько шагов, как
до ушей доносится ожесточённый спор.
- Я ж говорю – не сдюжить нам против
японца! Их вона сколько, а нас? Одного убил, на его место сразу
трое встаёт… Разве тут навоюешь!
- Видел я, как ты японца убивал… На дне
окопа сел, руки к ушам прижал и пока атака не закончилась, не
разжимал…
- Не бреши, Федька! Не было такого!
- С чего мне брехать? А то мне тебя
отсюда не видно! Трус ты, Шурка! Был трусом, им и помрёшь!
Делаю шаг и оказываюсь в зоне видимости
двух солдат. Одного – маленького, в шинели «на вырост», с узкими
плечами и длинной нескладной шеей и второго, на вид богатыря –
поперёк себя шире.
Только по тону разговора становится
ясно, что маленький – Фёдор, наезжает на струсившего здоровяка
Шурку.
Вот так оно порой на войне и бывает. И
грустно и смешно.
- Фамилия! – грозно рычу, глядя на
крепыша.
Тот пугливо вжимает голову в плечи, что
так не идёт его плакатно-героическому внешнему виду.