Неприятно.
Как ни странно, для меня это ничего не значило.
«Рыбы» разделялись на уровни опасности. Первый уровень, низкая
опасность — «Малёк». Второй уровень, умеренная опасность —
«Пиранья». Третий уровень, высокая опасность —
«Акула». Четвёртый уровень, критическая опасность —
«Гидра». Пятый уровень, континентальная опасность —
«Кракен».
Наконец, шестой уровень — космическая опасность,
«Левиафан».
В таком формате, по крайней мере, делили аномалии в
Атлантиде.
Возможно, я пока не мог взмахом руки уничтожать города или
континенты, но моя основная способность была такова, что меня сразу
можно было бы запихнуть в самый конец списка. На самом деле, меня
даже «рыбой» считать было уже нельзя. Рыбу можно было поймать. Я
же…
Я был рыбаком, а не рыбой. Буквально.
У древа реальности существовали собственные ветви вероятностей,
которые в том числе были разделены на бесчисленные веточки
поменьше. Грубо говоря, резервные копии. Каждая такая копия —
отдельный мир, который был напрямую связан с главной ветвью
событий, происходящих в реальности, что уже тянулась по древу.
Время — штука нелинейная. Можно сказать, что оно даже не
существует. Если хапнуть чего покрепче и максимально всё упростить,
то получалось так, что моя смерть автоматически значила, что одна
из многочисленных резервных копий более не существовала. Что она и
не появлялась никогда. Ничего не уничтожалось, никакая энергия не
высвобождалась. Резервная копия просто отменялась. Моё же сознание
прыгало в соседнюю, ПОКА ЧТО существующую другую резервную
копию.
Реальность мигнула.
Полностью невредимый, я вновь сидел в кресле напротив что-то
читавшего многомерного нечто.
В отличие от меня, он не прыгал по веточкам реальности. Он
существовал в них одновременно. Где-то умирал, где-то продолжал
разносить свою старческую пыль. Может возникнуть вопрос, почему он
ещё не спас этот проклятый мир во всех его вариациях, но, к
сожалению, он был далеко не всемогущим, как бы абсурдно это ни
звучало. Здесь, в этом ебнутом ужасе в кубе, всегда находилось
нечто такое, что могло размазать тебя по континууму, насколько бы
сильным ты ни был. Я, как тот, кто побывал в самых глубинах океана,
мог сказать это с полной уверенностью.
Как и я, Мистер Стивенсон хочет создать как можно более удачную
ветвь, которую уже превратит в полноценное новое древо.