Смотрю на носки свои новых туфель и не могу не признать, что ходить
в них жутко неудобно. Но условие было поставлено жестко — шпильки! Смотрю, что
в офисе все на таких бегают. Я бы даже сказала — порхают. А я вот пока как
раненый кузнечик перебираюсь.
— Отлично! Значит, начинайте работу! До обеда вам нужно позвонить
на фирму Лапицкого, подготовить договоры, которые мы с ним заключали в прошлом
месяце, и сделать копии на их продление… Только образец другой. Спросите у
Елены. Отправьте в отдел управления вот эту папку в трех экземплярах,
перенесите ужин с Васильевым на завтра…
Вишневский все говорит и
говорит, а я, как могу, записываю, перепутав, что кому нужно сказать…
До обеда я успеваю оббежать весь офис, накататься на лифте по всем
этажам. Узнать, где и кто работает, и даже получить нагоняй от директора
ремонтного производства за то, что нарушаю процесс работы, принося в мужской
коллектив женскую задницу, которая отвлекает.
Вот же сексист!
К обеду я успеваю изрядно проголодаться и устать. Прихожу в кабинет
слишком взвинченная, чтобы спокойно реагировать на издевательства босса. А их
как раз сыпется с лихвой.
— Почему не распечатаны документы? Ну и что, что я не давал
распоряжения, сама должна была догадаться!
— Почему не позвонила заказчикам и не перенесла встречу? Я сам
должен их предупреждать, что опаздываю? Ну и что, что ты не знала! Я сам не
знал, что опоздаю!
— Почему не на месте папки с проектами? Как сам сказал отнести в
бухгалтерию? Быстро вернула обратно!
И так по кругу…
Как только я выполняла одно задание, сразу же приходило
распоряжение о том, что нужно вернуть все как было. Как только я возвращала все
на свои места, на меня снова кричали, что я рано это сделала. Про обед можно
было благополучно забыть.
К концу дня у меня настолько гудят мозг и ноги, что я захожу в свой
кабинет и, скинув туфли, буквально падаю на стул.
Нет, если так будет каждый день, то я не доживу и до следующего
месяца. Это же издевательство.
Живот настойчиво урчит, сообщая о голоде, но я отмахиваюсь и сажусь
разбирать документы, которые мне приказали подготовить к завтрашнему утру.
За окном уже довольно темно, а офис потихоньку погружается в
тишину. Я все работаю, пока за дверью не становится совершенно тихо.
Разминаю гудящую шею, загибая пальцами страницы, и понимаю, что
работы еще часа на два. Нина Михайловна, наверное, совсем меня потеряла.
Наклоняю голову над бумагами и, сладко зевая, сама не замечаю, как засыпаю.