В зале раздались довольные и восторженнее возгласы одобрения, и всё собрание продолжило беседу, которая потекла в более непринуждённом и расслабленном русле, но и до самой перемены блюд я продолжала ощущать на себе горячий и пристальный взгляд князя Черкесова. Однако, после всех недавних адюльтеров моего супруга мужское внимание меня оставляло совершенно равнодушной, если не сказать, что будило во мне крайнее отвращение.
Не стоит забывать, что помимо великих светских мужей на нашем вечере присутствовали и дамы. Которые не столь бурно выражали свои восторги относительно моих способностей и талантов так хорошо вести дела, и мне даже почудилось на миг, что я уловила едва заметные усмешки пренебрежения на их устах. Увы, в нашем обществе всё ещё считается низким и почти непристойным, когда жена берёт в руки бразды правления и занимается делами, столь несвойственными нашему слабому и беззащитному полу!
Но когда наша французская бонна привела Никиту, и он исполнил прекрасное стихотворение из недавней опубликованной сказки Александра Сергеевича Пушкина, я заметила ядовитые завистливые взгляды и с их стороны. Подумать только, все они, возможно, ожидали, что вся моя семья заброшена и несчастна, пока мать семейства, закатав рукава, решает вопросы с подрядчиками и купцами. И совершенно не интересуется искусством и последними опубликованными литературными произведениями. И когда мой совсем ещё маленький сын сумел без запинки прочитать строки поэмы, которая всё ещё продолжала греметь в лучших литературных салонах обеих столиц, полагаю, даже у самых последних моих неприятелей не осталось ни одного козыря в рукаве. Чтобы в дальнейшем разносить обо мне слухи как о пошлой и неграмотной бабе, разводящей в своей глуши уток и ананасы ради наживы.
И тут я невольно испытала чувство благодарности к своему непутёвому и беспутному супругу, который позаботился, пусть и таким пошлым и вульгарным способом, позабавившись с портным, о моих модных туалетах. И теперь я восседала во главе стола по праву хозяйки роскошной усадьбы в самом модном парижском платье тёмного изумрудного цвета, и моя грудь высоко поднималась и опускалась в низком вырезе корсета, приковывая к себе восхищённые мужские взгляды.
— Предлагаю поднять тост, господа, — раздался мужской бархатный голос на другом конце залы, и все взгляды устремились на стройного высокого красавца, графа Дубицкого, который совсем недавно вернулся с Кавказа и прослыл самым настоящим бесстрашным героем. — За поистине удивительную женщину, хозяйку необыкновенной усадьбы, которую, признаюсь, мне приходится лицезреть первый раз в своей жизни, — восторженно и искренне произнёс он, и мои глаза встретились с его — бездонными и тёмно-синими, как горные чистейшие озёра. — За графиню Екатерину Бестужеву! — с военной удалью осушил он бокал шампанского до дна, и я даже на мгновение вообразила, что он сейчас, по гусарскому обычаю, выкинет хрусталь за плечо.