— Аурелия, приготовь ванну, — раздражение вылилось на ни в чем неповинную служанку, которая вздрогнула, услышав резкий голос своей госпожи. Обычно она слышала капризный, плаксивый, тонкий, раздраженный. Но не грубый и почти злой. Бедная девушка затряслась и, опустив еще ниже голову, пробормотала:
— Сейчас, сию минуту, миледи, — и максимально проворно вылетела из покоев, оставив сердитую принцессу один на один со своими мыслями.
А подумать было о чем. Я знала, что через час должна предстать перед отцом — Его Величеством королем Линсоном Пятым. И знала, о чем пойдет разговор. А вот что говорить ему, не знала совершенно. Поэтому молча жевала круассан и сверлила взглядом дырку в противном гобелене на противоположной стене.
****
— Юлианна, — отец смотрел строго, — мы это уже обсуждали. Я решения не изменю, завтра же отправляйся во Флорентию. Отбор невест для Андриана уже начался, ты последняя, кто приедет.
— Я не хочу надолго оставлять тебя, отец, — я говорю то, что говорила Юлианна ему еще вчера. У меня стойкое ощущение, что я это и была. Хотя.. Я выражала свой протест бы совсем по-другому, не как робкая овечка, боящаяся глаза от пола поднять. И все же мозг вызывал в памяти четкую картину, что именно я это и говорила. — И я боюсь Андриана, про него ходят невероятные слухи, говорят, он — женоненавистник.
Брови у короля сурово сдвинулись. Он поглядел на меня как на дурочку. Да я даже знаю, почему. Вчера он своей дочурке точно на такое же возражение битый час втолковывал, что Андриан — не чудовище, и это просто слухи; что она — наследница Исларии, богатейшего королевства в округе, и для принца будет большой честью взять ее в жены.
Что отбор невест — это просто дань традициям их страны; отцы молодых уже давно договорились об условиях будущей свадьбы, поэтому ничего страшного его дочь-трусиху там не ждет. Вдобавок, ей не нужно быть там постоянно: невесты пройдут отбор, а после, перед объявлением результатов, могут уехать домой. И приехать через неделю. На официальное объявление невесты принца. И вот теперь, когда кажется, что все вопросы уже решены и закрыты, Юлианна задаёт те же самые вопросы и озвучивает вчерашние страхи. Тут есть от чего прийти в негодование.
Да, да, я все это прекрасно понимала. Но что я могу? Говорить от себя? От кого от себя? От Юли, родом из Рязани? Или все же от Юлианы — принцессы Исларии? Что-что, а характером я на нее совсем не похожа. Мне кажется, что она боится всего на свете. Но тогда совершенно непонятно, почему я помню всю ее жизнь так, как будто она моя собственная. Вот и приходится бедному родителю опять отдуваться. Я даже посочувствовала королю Линсону — такой гордый, суровый, решительный, и досталась такая меланхоличная дочь, у которой вечно глаза на мокром месте. Сейчас я понимаю, как тяжело ему было со мной. Хотя Юлианна отродясь всегда считала себя жертвой.