Но иногда я остаюсь с ночевкой у бати
и Маруси. Например, в такие дни, как сегодняшний. Потому что я
точно знал, что Маруся захочет сделать с утра что-нибудь эдакое для
меня. И, если бы я не приехал сам, то, скорее всего, она подняла бы
батю еще раньше и заставила бы его приехать ко мне в город с,
малыми, сюрпризами и колпаками.
- Миш, - Маруся практически не глядя
дала бате банку с огурцами, которую тот открыл, совершенно не
напрягаясь, и вернул своей жене. – Садитесь-садитесь, - поторопила
нас Маруся и последней поставила на стол бутылку с кетчупом.
- Может, чё покрепче? – подтрунил
батя.
- Семь утра, Миш!
- А что ты мне подаришь на свой день
рождения? – прижалась щекой к моему плечу Варька и даже попыталась
состроить милые глазки, в которых будто бы совсем не читалась
корысть.
- То же, что и ты мне.
- Рисунок? – разочаровано нахмурилась
малая. – А шоколадку?
- Ладно. И шоколадку, - согласился
я.
Мелкая Сонька уже приступила к
завтраку. Аккуратно выщипала из хлебного куска весь мякиш, а корку
положила мне на тарелку, сверху нахлобучила кружок огурца.
- На здоловье, - выронила она
деловито и продолжила есть.
Обе малые, как мне кажется,
характером пошли в батю. Разве что в мелкой Соньке было огромное
желание опекать и любить всех, так же, как и Маруся.
Маруся хоть и не была мне матерью, но
в самые сложные и тяжелые моменты была рядом со мной, хоть я этого
не всегда хотел. Она была со мной на всех экзаменах, терпеливо
ожидая у двери кабинета, а затем, стоило мне выйти, сразу
набрасывалась с вопросами о моем самочувствии и не сложно ли мне
было. Во время поступления в универ она тоже была рядом – стояла за
забором и припрыгивала на месте, пока я сдавал физуху на
вступительных.
Мне было четырнадцать, когда батя и
Маруся начали жить вместе. Тогда меня это бесило, меня злила ее
опека, которой она вдруг решила окружить меня со всех сторон, но
батя быстро мне объяснил, где я был не прав. Зато теперь, спустя
почти девять лет, я отлично понимаю, что Маруся заботилась обо мне
не для того, чтобы мне понравится, а просто она такая – немного
чудная, слегка наивная, но зато настоящая.
И понял я это только тогда, когда она
перестала надо мной трястись – когда родила Варьку. Ей тогда было
очень сложно уделять привычное внимание всем и сразу.