И он не хочет видеть этого, потому что не хочет взглянуть в беспредельную синеву!…
Между тем, в конце своей книги, измученный сомнениями, испугавшись, быть может, своего собственного сочинения, он признает-таки наконец верховенство мозговой системы. «Нет ничего (кроме мозга), говорит он, что должно производить, вследствие законов живого организма, такое количество отправлений столь действительных, столь энергических, столь общих». И он представляет множество доказательств этого верховенства. Рассуждения Кабаниса не могут разубедить нас.
Да позволено будет, пока не явятся более сильные доказательства, сохранить нам наши предания, достойные уважения уже и за их античность, ибо начало их теряется во мраке веков, – достойные уважения и вследствие освящения их великими людьми древности и средних веков.
Да позволено также будет нам думать, что медицина и астрономия откажутся от истинного прогресса, если не признают звездного влияния.
Но время идет и увлекает их за собою вослед, и прогресс явится сам собою. Рано или поздно явится человек, который станет знаменит, открыв науке громадное поле гармонии и соотношения всей природы, – гармонии и соотношения неба, земли и ее трех царств.
Не говорили ли нам очень недавно об одном молодом медике, Октаве-де-Сселль, вылечившем подагру употреблением Сатурновых растений?
А в настоящую минуту не пришла ли медицина к употреблению как лекарства электричества, света – этого источника жизни, этого великого волшебного двигателя в них?
Разве не с одинаковою целью, измученные неверными предчувствиями результата, который должно было принести только будущее, древние алхимики искали в электричестве, называемом ими душою мира, эту мировую панацею, этот λιθοζ ϕιλοσοϕον (философский камень), который в одно и то же время должен был им дать и вещественное золото – богатство, и золото бытия – здоровье?
Разве не в этой душе мира искали они того, что, быть может, теперь дает в несовершенстве магнитизм: средства сношения с другим миром, сношения всегда опасного, потому что оно неотделимо от беспамятства?
Электричество, как приложимо оно в наши дни, не есть ли этот λιθοζ ϕιλοσοϕον?
Быть может, оно приведет фабрикацию золота, когда золото потеряет свою ценность, не металлическую, а монетную, вследствие излишества, – это может быть, но что наверное доставит оно – это средство против всех болезней, ибо электричество есть жизнь природы.