- Как почтой? Зачем почтой? Мы же прямо сейчас на корабли
погрузимся, да и поплывём сразу. Никак не успеют доставить.
- Сразу в Испанию отошли.
- На какой адрес?
- Да так и укажи – авиация Русского Экспедиционного корпуса.
Лётчику-истребителю Степану Микояну.
- Прапорщику Микояну.
- Вот звание не указывай, а то вдруг повысят.
- И что?
- Если посылка прапорщику, то подпоручику не отдадут.
Бюрократия!
Так и сделали. Но пока искали отделение императорской почтовой
службы, пока оформляли три посылки, испортив двенадцать квитанций
допотопной чернильной ручкой, время пролетело, и они едва не
опоздали на автобусы, поданные на привокзальную площадь. И,
вдобавок, заслужили неодобрительный взгляд заместителя командира
полка капитана Супруна. Влетели в автобус последними, и плюхнулись
на оставшиеся свободными места у самой двери.
Они, то есть двери, тут же с шипением закрылись, и автобус
тронулся. Андрей с досадой вздохнул и некультурно показал
пальцем:
- Смотри, Стёпа, какая щель осталась. Задувать будет и пыль
полетит.
- Да наплевать, мы же истребители, мы должны быть привычны к
любым трудностям, - прокомментировал Стёпа, после чего прикрыл
глаза, сдвинув чуть ли не на нос форменную фуражку. Уснуть, однако,
не получилось.
- Слушай, а ты и правда был знаком с наследником престола? –
затеребил его Кулагин. – Какой он?
- Кто, Вася? Да обычный он, мы в гимназии вместе учились. Ничем
от нас с тобой не отличается, тоже две руки, две ноги и два
уха.
- Всё шутишь… Тебе хорошо, ты из высшего света, сын самого
барона Микояна, владельца заводов, газет, пароходов, а я простого
полудеревенского происхождения, и до прошлого года верхом карьеры
считал место инженера в нашем депо.
- Да причём здесь происхождение, Андрюх? – Стёпа возмутился
такой постановке вопроса. – Между прочим, мы с тобой в равном
положении.
- В равном? Скажешь тоже…
- А что не так? Василий Красный, он товарищ генерал-майор, а мы
зелёные и никому не интересные их благородия прапорщики. И дело не
в звании, а в благородиях.
Кулагин грустно кивнул, признавая весомый аргумент. В самом
деле, если офицер ещё не проявил себя в бою, обращение к нему
соответствующее, старорежимное, времён прошлой династии. Никто не
назовёт его боевым товарищем, если выяснится, что ему ни спину
прикрыть нельзя доверить, ни оружие в руки дать. Для штабной
работы, может быть, и годен, только всё равно останется
благородием.