Древность страшная».
«Проснулся, главный по
праху, – издевательски протянул подселенец. – Я с вами
позорно в грязи валяться не буду!»
«Иррѐс, будь другом,
помолчи», – мягко попросил господин Наэш.
«Кем?!»
«Лирка, встань немного левее и
посмотри на него сбоку… Ага! Те щиты, что ты изучила, не
помогут».
«Жрать нам землю!» –
пророчески взвыл подселенец.
«У этого приёма очень поэтичное
название. Морская волна, возносящая на гребень».
«Гребень позора?»
«В этот раз ты прав, –
согласился господин Наэш. – У него есть одно слабое место, но
воспользоваться им сложно. Волна катится сплошным потоком, но в
определённый момент она на очень короткий миг отрывается от земли.
Нам нужно успеть просунуть под ней наш ответ. Иначе нас… очень
сильно ударит…»
«Я так и знал!»
«… и кое-кто замучает нас своим
нытьём, – холодно закончил господин Наэш. – Иррес, будешь
считать. Как только увидишь, что волна оторвалась, скажешь «три».
Милая, в этот момент протолкнёшь по земле самый плотный
щит».
Говорить, какой именно щит, не стал,
давая Лирке возможность самой выбрать и заодно показать, как
усвоены знания.
Хоёторский колдун медленно начал
отводить левую руку назад, а правую выводить вперёд. Воздух сильно
посвежел, Лирка ощутила запах влажной соли.
«Один».
Лёгкий ветер вплёлся в кудри. Колдун
отступил, отведённая назад рука выпрямилась и плавно шевельнулась,
как расправленное крыло.
«Два».
Лирка шевельнула пальцами и, не
скрывая намерения, выписала в воздухе символ защиты. Подселенец
внутри молчал, хотя пауза в счёте затянулась. Влажный солёный
воздух сильнее обдал лицо, приятно овеял вспотевшую шею и будто
зажурчал как вода. Раздражающе медленно колдун вознёс
выгнутую крылом руку вверх и плавно, словно кого-то деликатно
подтолкнув, вынес вперёд раскрытую ладонь правой руки.
Ласкающий ветер вмиг вцепился в кудри
когтями и дунул так, что трава оплелась вокруг ног.
«Три».
Пальцы привычно выписали символ
стремительного бега и пустили щит по земле. В тот миг, когда
казалось, что шквальная волна сейчас снесёт и Лирку, и всех
вышедших за стены салейцев и размажет их по этим самым стенам,
ветер внезапно оборвался. Оторванный лист звучно пришлёпнулся ко
лбу женщины, и та покачнулась, не ожидая столь нелепого удара.
«Тьфу, травинкой перешибли»,
– не удержался от ехидства подселенец.