Я усмехнулся: если он и хотел меня там устрашить, то достиг не
того эффекта. Да, я осознал его силу, но вместо того, чтобы
сломаться, я стал осторожнее.
И всё же мне очень не хотелось, чтобы Сан Саныч про Чёрного
знал.
Григорий Ефимович успокоил меня:
– Заметно только тем, кто понимает. Я, Гафа… Агафья Ефимовна… –
Я кивнул. – Борис знает, Игорь тоже знает – Борис ему сказал. – Я
снова кивнул.
Да, они одна команда. И такую важную информацию скрывать друг от
друга не будут.
И я понял, почему Игорь Петрович ничего не сказал, когда я
вместе с другими парнями не сдал оберег, теперь это стало
очевидно.
Ещё один вопрос волновал меня. И я уже открыл было рот спросить,
что же в подвале делали с парнями, но в комнату вошёл Игорь
Петрович.
Увидев меня, он не удивился.
– Влад, хорошо, что ты тут, – сказал он. – Сейчас придёт Борис,
и ты нам всё расскажешь и про теракт, и про флешмоб, что там за
идея посетила нашего драгоценного куратора в такой день…
– Гафу тоже позови, – попросил Григорий Ефимович.
Игорь Петрович кивнул и вышел.
– Да, не в лучшей я сейчас форме, – усмехнулся Григорий
Ефимович.
В его голосе прозвучало сожаление и тревога. Мне захотелось
что-то сделать для него, но я не знал что. И тут Чёрный подсказал:
«Отдай ему свой оберег».
Если честно, я засомневался – оберег только что помог мне
сдержать Чёрного. А теперь он советует отдать и остаться без
защиты…
И тут я увидел, как огромный бурый медведь демонстративно
вздыхает и закатывает глаза, мол, какую чушь я думаю про него! А
чего не думать-то, если я несколько минут назад ощущал, как он
рвался наружу. Но и смотреть на Григория Ефимовича я не мог.
Короче, я решил снова довериться Чёрному. Достал оберег и
протянул его Григорию Ефимовичу.
«Не к этой руке, – проворчал Чёрный. – К больной…»
Я протянул оберег к больной руке и от неожиданности замер –
керамической варежки больше не было.
С другой стороны, а почему бы и нет? Агафья Ефимовна знает,
когда нужно соорудить керамическую варежку, а когда её следует
убрать. И раз убрала, значит, Григорию Ефимовичу действительно
лучше.
Эта маленькая деталь обрадовала меня, и я решительно вложил
оберег в больную ладонь.
Григорий Ефимович удивлённо глянул на меня, но тут же сжал
амулет.
Движение получилось слабое, но пальцы обняли трилистник,
заключённый в круг.