Пик Спокойного Течения был центром ордена, туда вели горные
дорожки со всех остальных пиков. Пик Безупречного Величия, главой
которого был Тан Сюэе, а также пик Таинственных Клинков даже были
соединены между собой деревянными мостиками, так как у молодых
заклинателей часто проходили совместные занятия. Зато пик Мрачной
Яблони и пик Шепчущего Дуновения находились в самых дальних концах
ордена, в уединённых местах. Только на втором всё-таки
присутствовали юные ученики, в то время как Тан Сюэхуа до появления
главного героя в основном обитала одна, лишь изредка проводила
занятия для адептов.
Она решительно заявила:
— Пешком.
Ху Цюэюн кивнул и двинулся к горной тропинке, спускающейся к
пику Спокойного Течения. Чем ближе они подходили, тем заметнее
становился дым и ощущался запах гари. Тан Сюэхуа обеспокоенно
смотрела по сторонам — все деревья сожгли, дома тоже стояли
обгорелые, даже на тропинке растекались лужи крови.
Так она поплатилась за свой побег? Неужели это всё из-за
неё?
Она заторопилась и сбежала вниз, заметалась по сторонам. Где
Чэнь Цзинлэй, глава пика Спокойного Течения? Его имя вдруг всплыло
в памяти Тан Сюэхуа, не потому, что она помнила персонажа новеллы,
а потому, что тело прежней хозяйки подсказывало важные детали. Что
тут вообще произошло?
Уже знакомый ей демон Буря Клинков вдруг оказалась перед Ху
Цюэюном, встала на одно колено и посмотрела ему в ноги.
— Ваше Высочество, глупый человек отказывается говорить, где
ключ. Прикажете пытать его дальше?
Кого они там пытали? Тан Сюэхуа в ужасе смотрела то на демона,
то на ученика, но тот виновато потупил взор и отвернулся. Теперь
уже она заговорила, пребывая в полном ужасе, терзаемая муками
совести:
— Что происходит? Цюэюн? Объясни мне. Кого вы пытаете?! Где мои
братья и сёстры, где все ученики?!
От злости и паники её ноздри раздувались, в глазах появился
нездоровый блеск. Тан Сюэхуа тяжело дышала, сжимала руки и в
бешенстве смотрела на главного героя, который не знал, что ей
ответить.
— Раньше шицзунь ни о ком так сильно не беспокоилась.
Она видела, как заслезились глаза ученика, только больше не
чувствовала ни умиления, ни вину за свои слова, ни жалости.
Осталась одна злость.
— Я просто хотела, чтобы меня уважали, но это не значит, что я
кого-то не любила или о ком-то не беспокоилась. Где моя семья?