— Что-то не так?
В его прищуренных глазах мерцали искорки, он так маняще и
заигрывающе смотрел…
«Система! Система, алерт!»
Какое облегчение, что она это не вслух проорала.
Механический голос мгновенно ответил:
[Система не считает необходимым вмешиваться в сюжет.]
Тан Сюэхуа мысленно закричала:
«Просто скажи мне его имя!»
[Уважаемый читатель сам может узнать. (*´▽`*)]
Ей и не требовалось. Парень сильно напоминал главного героя,
похожие черты лица, похожее телосложение. Только волосы не вьются,
а идеально прямые и ухоженные. Если это не двойник Ху Цюэюна,
который следил за Тан Сюэхуа, то наверняка кто-то из его
родственников.
Она даже догадывалась кто.
Ли Юнь сходила с ума по одному из персонажей — брату главного
героя по имени... Как там его звали? Неужели опять вылетело из
головы? Или Система подтёрла некоторые воспоминания? Тем не менее,
Тан Сюэхуа догадывалась, кто сидел рядом с ней, поэтому приняла
невозмутимый вид и спокойно ответила:
— Всё в порядке.
Тот надул губы и накинул на себя грустный вид:
— Кажется, цзецзе что-то беспокоит.
Чего это он решил обращаться к ней как к старшей сестре? Она
выглядела сейчас как обычный человек, а не заклинатель. Он мог и не
проявлять никакого уважения. Почему он вообще решил, что Тан Сюэхуа
старше? Может, этому демону куда больше лет, чем ей.
Та вскинула брови и пожала плечами, а вслух сказала:
— Да нет.
— У цзецзе красивые украшения.
Парень в зелёных одеяниях, продолжая подпирать подбородок,
взглядом покосился на руки Тан Сюэхуа.
Чёрт. Их тоже следовало забинтовать? Шея и так выглядела не
лучшим образом, а если ещё и руки окажутся в бинтах, то картина
станет совсем странной. Тан Сюэхуа же не была раненой или больной,
а только прятала дурацкие цепочки. Она вздрогнула и отвернулась,
отчего парень только рассмеялся.
— Я не хотел обидеть цзецзе. Извиняюсь, если это личное.
Тан Сюэхуа вновь посмотрела на него и покачала головой:
— Ничего.
На зелёной одежде был изображён мелкий и очень детальный узор.
Поначалу казалось, что там просто цветы и ветки с листьями, но чем
дольше смотришь, тем больше всего замечаешь. Из узора складывалась
картина — цветы превращались в воинов, кто-то был изображён в
битве, кто-то упавшим и поверженным, в груди одного и вовсе вонзили
меч, а вокруг растекалась лужа крови. Узор казался таким реальным,
как будто двигался.