Я делал массаж грудной клетки, сложив руки. Сжав с силой губы у уголков, пытался вдохнуть в нее жизнь. Молился, чтобы она вернулась… Нет, не ради меня. Ради детей вернулась. Будь я проклят, но сейчас о себе впервые забыл. Только она. Чтобы вернулась. Аленка, моя Аленка — чистая, добрая, верная, любящая. За что ей это?
Но чуда не случилось. Тело в моих руках начало остывать. Голова безвольно дергалась, волосы темным покрывалом раскинулись ореолом вокруг. Прости меня, мой ангел! Прости дурака! Только самая ценная женщина в моей жизни не может даже послать, и не ответит больше никогда.
— Похоже на обширный инфаркт, — спокойно констатировал врач скорой помощи. — Вскрытие покажет.
Жену погрузили на носилки, закрыв простыней. Младшего сына тоже забрали. Лео, поняв, что матери больше нет, с криком приложился лбом об плитку пола, потеряв сознание. Я посмотрел на старшего сына Кирилла. Ему всего семнадцать, а столько ненависти в глазах, будто он прошел сквозь ад.
— Почему ты не сдох? Почему она? У меня больше нет отца…
Хороший вопрос. Я бы умер вместо нее… Да я и умер сегодня, убив любимую жену и свою семью заодно приговорил, разрушив все до основания. Собственный сын отказался от меня, пожелав смерти. Вот чего ты достиг, Натан, потеряв все в один миг ради ничего не значащей интрижки. С предателями так и поступают, отрезая как ненужное. Что я могу объяснить? Как мне жаль? Нет таких слов у меня, не заслужил прощения.
Совсем забыл, что где-то рядом рыжая Галя. Бессмысленно посмотрел вокруг. В углу ресепшена забились две девушки-консультантки, окатили ледяным презрением. Красное пятно той тряпки, которой размахивала любовница — на полу. Вертихвостки Галки — нет. Я разберусь с этим потом и вытрясу все до капли… Не просто так Алена с детьми пришла. Хотел же по-хорошему расстаться. Как есть — идиот.
***
Возвращаться из небытия было страшно. Сначала появились звуки, царапающие слух металлом, затем запахи. Непонимание где ты находишься, кто ты такая… А потом оно обрушилось тяжким бременем, с воспоминаниями и ломкой от боли. По венам бежала ртуть, разъедая изнутри, выжигая все чувства напрочь.
— Саня, доченька. Слава Богу, ты очнулась, — мужской мягкий баритон, который я когда-то слышала.
Свет резанул глаза скальпелем и хотелось снова закрыться, заползти в темноту и там сидеть. Тихо-тихо, чтобы никто меня не нашел.