К превеликому моему огорчению, самое чистое рядом — лишь верхняя
часть тела жиртреста. Я снял с него вонючую рубашку и порвал на
полосы. Обернув лоскуты вокруг шеи и затянув их как можно туже
почувствовал, что остановить кровотечение — вышло.
Однако связать слова в просьбу о помощи ботам — все также не
выходило. Нейролептик, токсин или прочая гадость. Острие ножа, по
всей видимости, пропитали некой химозой, ядом или нечто подобным.
Паралич нижней челюсти. Правая часть лица — также онемела. Остается
единственный шанс — сдавливая рану, как можно быстрее добраться до
лачуги и провернуть на себе операцию. В таких случаях каждая
секунда имеет значение.
Запомните, дети! Запомните, взрослые! Если дяди Хиро не будет
под боком, чтобы напомнить.
Бежать — тяжело. Я быстро шел. Очень быстро.
Лифт в моем ветхом здании — давно не работает. Пешком доковылял
на двадцатый этаж.
Замок на входе не такой, как у тебя Нэл в Бахчисарае — по
голосу. И не по сетчатке, трехмерному сканированию тела или био
анализе. Старый добрый обычный замок на ключе.
Если быть точнее — на трех.
Старый отель, очень старый…
Онемение к тому моменту распространялось. Стопы, словно чужие,
отдавали лишь отголоском ощущений, что на них наступают. Вновь
оставались минуты до смерти.
И нет — я не драматизирую! Хотя вам может и показаться, что
говорю и буду говорить это часто. Такое вот со мной постоянно, рано
или поздно привыкнете.
Дабы открыть тяжелую дверь, пришлось ослабить давление на рану и
освободить обе руки. Кровь вновь начала сочиться, и я почувствовал,
как холодный пот выступает на лбу. Действие препаратов, что извлек
у бота, лишь временное. Знаю, что должен действовать быстро, иначе
умру.
Мне необходимо зайти в комнату Папки Йори. Не люблю это место,
после всего, что там происходило. И после смерти Папки заглядывал
туда лишь по необходимости.
Тогда необходимость наступила — не то слово.
Собравшись с мыслями, взглянул на инструменты, разбросанные на
рабочем столе. Скальпели, трубки, ножи, зажимы, шприцы — все это
казалось одновременно знакомым и очень далеким. Я никогда не был
врачом и не испытывал тяги к микрохирургии и операциям. Но всю свою
жизнь являлся пациентом Папки Йори, подопытной крысой и
одновременно любимым сыном, которого Он обучал и защищал. Как мог.
По-своему. По-отцовски и по-врачебному.