Сгусток Отроков - страница 195

— Не я дал ему имя, он сам, о достопочтенный Аджи!

— Как скажешь, хах!

Похлопав по плечу рассыпающегося в благодарностях, чернобалахонный обернулся к нам, взмахнув посохом.

— Совсем забыл представиться. Тут мой просчет, после таких фокусов примете меня еще за Бхусура какого… Хотя я вам и не объяснял наши различия в Варне Брахманов… Рано столько информации на вас обрушать.

— Уже не кисло так выкатил, Движда как-тебя-там.

— Движда Аджи, Нэл. Я твое имя потрудился запомнить, хотя ты у меня один из доброй полусотни, и ты мое потрудись. Я тут один в черном, как видишь — не сложно. Меня зовут Аджи.

— Хорошо, достопочтенный…

— Можешь и не на Вы, как многие тут зовут, это тоже не сильно «моё». Аджи — твой и каждого свежего семени духовный наставник, ученый, писец, жрец и на дуде игрец. Прошу, пройдите в шатры позади вас!

Сверчки, треск сгорающей древесины, ночные птицы… Звуки привычные.

Рокот голосов не спящих по ночам и гулящих — нечто новенькое.

В Бахчисарае вне нашей безопасной крепости ноу-хау Единства ночь означала одно — опасность. Любой шизик мог тебя полоснуть осколком бутылки или попытаться изнасиловать, избить, изуродовать — что угодно. Эта опасность присутствовала и днем, но ночью подкрадывалась в лице Беззаконников и поехавших крышей особенно внезапно и страшно.

Так что если и слышались во мраке стоны да всхлипы и смех — не сулили они ничего положительного.

Здесь… Иначе.

Помимо нас, вновь прибывших, сидящих вокруг костров подле шатров и делящихся впечатлениями от увиденного, а особенно от услышанного, также болтали в нескольких десятках метров и другие группы, чужаки из разных деревень. По двое, по трое… Общение вялое, обрывочное, каждый погружен в свои мысли.

Кто-то и вовсе в одиночку тыкает тлеющие угли и озирается по сторонам.

Наша группа Отроков — поэнергичней. Мы сидим тесным кругом, лица освещены оранжевыми всполохами от кострища, бросающими на наши лица густые тени. У каждого в руках что-то: у Хиро — записная книжка отца, снэк у Афони, фляга у Гая, которой он с радостью делится со старшим сыном и, на удивление, с Роем; у младших ребят — палки, которыми одно удовольствие бездумно водить по земле, рисуя узоры, лишь бы занять руки. Хотя — этим занят больше Фатих. Парням надоело, и уже подгоревшими кончиками веток фехтуют в воздухе, трассировкой огня рисуя узоры уже в воздухе. Лея и Люк в обнимку. Кристина почти также уклонилась в романтику — сидит на траве у меня между ног, задумчиво прищурив глаза, а я, словно усталый послушный пес, склонил голову к ее волосам.