— А поместье получить ты готова?! От этой самой империи?
У меня в голове помутилось от этого хамского тона, от презрительно поджатых губ. От надменного аристократизма, который я ненавидела во всех проявлениях.
И я впала в такой ярый гнев, что у меня захолодел позвоночник, а в горле, наоборот, заклокотал огонь. Плохо понимая, что делаю, я черпанула силы в защитном браслете — мне показалось, что он протестующе пискнул — и распяла Пашку на потолке в позе морской звезды. Как это уже делал милорд Верд, когда наказывал их с Рэмом. Полюбовалась на дело рук своих, прошипела обалдевшему сыну:
— Никогда не смей разговаривать со мной в таком тоне.
И потеряла сознание.
Пришла в себя от того, что меня кто-то осторожно похлопывает по щекам.
— Миледи Вероника, — надо мной склонился целитель Ирвин. — Пришли в себя? Отлично… А сейчас аккуратненько так приподнимайтесь. Отлично. Пьем настоечку. Хорошая настоечка… Невкусная?
Я закивала.
— Зато полезная! А то я занимаюсь с мастером Феликсом, а мастер Рэм прибегает, говорит, вам нехорошо.
— Мам! Ты крута неимоверно! — раздался с потолка восторженный вопль Паши.
— Божечки! — схватилась за голову. — Я так надеялась, что мне все это померещилось…
— Ты что! — Паша на потолке лучился от гордости. — Это же классно! Ты, мать, маг!
— Чтоб хорошее…
— Это и есть самое лучшее! Смотри, Рэм, что мама творит!
— Это что ты творишь, — отвязался на него Рэм. — Матушку довел. Миледи Вероника, вы можете подняться?
— Наверное, могу. — Я вопросительно посмотрела на целителя.
— Осторожненько только.
— Матушке гип-гип, ура!!!! — никак не мог угомониться Паша.
— Жаль, я тебе еще и звук выключать не умею, — проворчала я.
— Миледи, — обратился ко мне целитель, — я, конечно, понимаю, что мастер Пауль заслужил наказание. Но, может быть, вы все-таки снимете его с потолка? Что-то мне подсказывает, что ваши уважаемые родители будут нервничать, увидев подобное.
— Ирвин, — я не знала, смеяться мне или плакать, — дело в том, что я понятия не имею, как у меня это получилось. А уж тем более не знаю, как снять с потолка этого гаденыша…
Милорд Милфорд выглядел уставшим. Но это не помешало ему с детским любопытством и чистым незамутненным восторгом любоваться на морскую звезду в исполнении моего сына.
— Я думал, так развлекается только Рэ, — обратился он ко мне.