Светлана вскинулась, но ей на локоть снова легла рука мужа.
— Вы ведь понимаете, что мы не можем просто взять и отдать
Бориса? — спросил Федор.
— Конечно. Более того, я не собираюсь у вас его забирать, —
покачал головой Лев Семёнович. — Он будет жить у вас, как и жил до
десяти лет. До этого времени, лишь буду заглядывать к нему пару раз
в месяц. У вас же появляется ребенок с аристократическими правами
и, соответственно, вломиться к вам и угрожать, а так же заставлять
вступить в род никто не сможет. По крайней мере, без
последствий.
— А в чём ваша выгода? — осторожно спросил Федор.
— У меня нет детей, уважаемые Бойко. И дворянство моё в статусе
«ненаследуемое» как раз из-за аристократических проволочек. По
закону я не имею право на наследуемое дворянство, если не завёл
детей до пятидесяти пяти лет. Мне уже намного больше, а детей как
не было, так и нет. С Борисом же я, наконец, смогу оформить герб,
испросить земель во владение за службу, а также право на
руководящие должности. Статус, деньги, связи. Выгода для вас и
выгода для меня.
Супруги переглянулись.
— Нам необходимо обдумать это всё, — подала голос Светлана.
— Конечно, но увы. Время ограничено. Завтра я уже должен быть в
столице, а вечером, если вы откажетесь сейчас, у меня несколько
встреч. Посему ответ мне нужен сейчас.
— Мы можем отойти поговорить? — нахмурившись, уточнил Федор.
— Да, пожалуйста.
Супруги встали из-за стола и направились к выходу ресторана, а
Лев Семёнович взглянул на Бориса.
— Что думаешь о моём предложении, Боря?
— Ты врёшь, — спокойно ответил тот, заканчивая с мороженным. —
Если бы тебе нужен был наследник — давно нашёл. Тебе зачем-то нужен
я.
— Скорее не ты, а совпадение тех качеств, которые есть в тебе, —
хмыкнул следователь. — Но ты прав, Угра’Салим.
Боря, услышав имя одного из своих генералов, вздрогнул и замер,
не донеся ложку с мороженным до рта.
Боря, услышав имя одного из своих генералов, вздрогнул и замер,
не донеся ложку с мороженным до рта.
— Что? — вскинул брови Красницкий. — Неужели угадал?
Боря всё-таки засунул ложку в рот и уставился на следователя
тяжёлым немигающим взглядом.
— Понимаю, для такого первоклассного разведчика, как ты, такие
проколы недопустимы, но дети так себя не ведут. По крайней мере,
человеческие дети, — Лев Семёнович тяжело вздохнул. — Они могут
никого не слушать, баловаться, ныть и выпрашивать из родителей
сладости, но не рассуждать и думать. Логика вообще не свойственна
детям в твоём возрасте. Я это заметил ещё тогда, у вас дома. Ладно,
дети ещё могут сидеть спокойно, но вот твой взгляд... Нет. Дети так
смотреть не умеют. Это взгляд того, кто привык убивать и сейчас
видел перед собой угрозу. Понимаешь, о чём я?