Надо подумать, как это провернуть. И еще надо маму с бабушкой
помирить, бабушка – самая адекватная в семье.
Размечтавшись, я уселся на свою продавленную кровать и на
автомате принялся искать пульт от телевизора. Чертыхнулся. Какой
пульт? Телек-то допотопный, к нему даже видик не подключить. Для
видика пал секам нужен. Надо же, какое слово помню! Правда, толком
не знаю, что это за зверь.
И сотовых нет. Интернета, привычного ноутбука, да и простого
телефона! Он в нашем подъезде у бабы Вали и вредных Стрельцовых,
что живут под нами. Или договаривайся с соседями или поезжай в
город на переговорный пункт.
Офигеть, сколько всего произошло за каких-то тридцать лет!
Сколько появилось казалось бы незаметных бытовых мелочей, которые
здорово облегчают жизнь.
Как теперь без Интернета?! А без сотовых? Буду, как лох, с
пейджером ходить, да и в нем какой смысл, когда ни у кого их
нет?
А, плевать! Я живой и молодой! У меня вся жизнь впереди и спина
заболит еще нескоро! Правда, дольше сорока шести я не проживу, но
ведь тридцать подарочных лет – это чертовски много!
Я подошел к телевизору. Рука сама потянулась к кнопке справа
наверху. Щелк! Ничего не случилось. Я почесал голову, вспоминая, а
не сломан ли он в этот период времени.
— Ха-ха, ну и дурак! – донесся сзади звонкий женский голосок, я
обернулся и увидел Наташку. – В розетку включить не пробовал?
Телевизор приравнивался к священному объекту. Помню, было мне
лет семь, когда на смену черно-белому «Рекорду» пришел цветной
«Янтарь». Как мы радовались!
Потому было кощунственно совать розетку в сеть, где скакало
напряжение, и телек включался через стабилизатор напряжения,
размещенный на подоконнике.
Наташка стояла подбоченясь, в собственноручно перешитой маминой
блузке и короткой джинсовой юбке. Вспомнить бы, в девяносто третьем
– еще варенки или уже джинса?
Моя злопастная сестрица, змея подколодная. Тонкая звонкая
брюнеточка с яркими от природы губами-вишенками и глазищами, как у
Одри Хепберн.
В детстве мы враждовали и даже дрались, я считал ее несносной
язвой, она меня – на всю голову затянутым занудой. Впрочем, теперь
я отлично понимал природу ее агрессии и понимал, почему она из дома
сбегала и чудила.
— Какая же ты красивая, Наташка, — сказал я то, что хотел в этот
момент.
От неожиданности она аж закашлялась. Ни оскорблений, ни подколок
с моей стороны – в самом деле, что это с нашим
кроликом-занудой?