Нутро горело. Это был даже не страх, а ужас неотвратимости. Я
вспоминала пьяного злого Дениса, который тычет мне в нос собранные
в щепоть пальцы: «Ещё раз... хоть вот на столечко... И это будет
однозначно считаться блядством» И себя, лопочущую: «Никогда, Денис,
никогда...» Блин.
Сказать ему всё самой? Огорошить сходу, свалить всё на Зойку? На
Лёшку свалить?
И вот тут начиналось самое противное — я не могла на Лёшку.
Несмотря на то, что, попадись он мне сейчас, в рожу бы плюнула, к
чёрту бы послала и... и... Не знаю, что сделала бы — грудь
разрывало от ненависти, но мысль о том, чтобы натравить на него
Дениса... Нет.
Дура ты, Кобыркова. Он тебя предал. В глаза смотрел, за руку
держал. Такие слова красивые говорил. Правильные. Макдональдс,
таблетка от головы... Разрезанная на животе, запачканная кровью
футболка. Взгляд этот, когда я стояла под дулом... Тогда казалось —
сдохнет за меня, не задумавшись ни на мгновенье. А потом...
И сбежал-то как трус, пока нас в гостинице не было. И даже
словом за все эти дни не обмолвился что Башкатов приедет.
Скотина.
А вот интересно, что бы он сделал, если бы я тогда сказала, что
выбираю его?
От мысли об этом зажмурилась. Господи, спасибо, что не дал мне
тогда и пикнуть! Задушил слезами и всё. И спасибо, что не дал
условий для бо́льших глупостей, ведь я — стыдно подумать — я бы не
удержалась! В тот вечер — не удержалась бы, вот правда, отдалась бы
ему. Тогда ведь всё казалось таким... правильным. Как будто телега,
потерявшая колею, вдруг снова попала в неё и сразу стало всё легко
и просто. Н-да уж.
Какого чёрта, вообще? Что, ну что на меня нашло? Что я В НЁМ
нашла?
Сама не помню как, залезла в сумку, достала фотки. Всматривалась
в Лёшкино лицо и ничего не могла с собой поделать — под пластом
ненависти чувствовала тепло. Да и ненависть ли? Скорее обида.
Горькая, как полынь. Но виноват-то кто? Сама. Никто меня силком не
заставлял. Увидела и потекла, как сучка. Не объяснить. Просто к
чёрту его и всё! Выкинуть и забыть!
Собрала все семь фотографий стопочкой, собралась было порвать...
И не смогла. Сунула обратно на дно сумки, в прореху между
подкладкой и уплотнителем и рухнула в постель.
Подушка пахла Денисом, я обнимала её, представляя, как буду
обнимать его самого, и понимала, что задачи главнее, чем всё
исправить, у меня нет. Но совершенно не представляла, как это
сделать. Кроме как довериться Зойке. А там — как пойдёт.