Вновь осторожно кручу головой и жду, когда же ко мне подойдет хоть кто-нибудь. Никто не спешит наказывать или отчитывать. То ли забыли обо мне, то ли ждут чего-то. Хотя нет. Ждут кое-кого.
Полицейские, прибывшие на вызов от соседей, сразу же узнали кто я. Впрочем, я не старалась сохранить инкогнито. Тогда-то и брякнула, что мне нужен адвокат. Они сначала удивились, а потом заржали как кони, будто не на вызов приехали, а попали на показ кинокомедии. Хотя со стороны именно так и выглядело, и это я пересмотрела фильмов. Я смутилась, но продолжила гнуть свою линию и они согласились. И, видимо, ждут моего адвоката. И не только адвоката...
Я кручусь на месте, то складывая руки перед собой, то порываясь встать и выглянуть из комнаты. Здесь стоит стол, два стула, закрытый на замок шкаф. Нет, шкаф я не проверяла, но разве его оставят открытым с маленькой преступницей наедине?
Преступница.
Мне не нравится, как звучит это слово, но чувствую себя именно так. Хочется отлупить себя по заду ремнем, наказать за дурость и поспешные решения. Как жаль, что меня никогда не лупили. Хотя бы знала, каково это.
Прикусив губу, начинаю раскачиваться на стуле. Слышу посторонний звук. Замираю.
Стук раздается резкий и чертовски пугающий. Кто-то с хлопком открыл дверь за моей спиной.
Понимаю, что это не полицейские. Потому что они входили пусть и громко, но двери своего отделения берегли.
Это ОН.
Не знаю, интуиция ли кричит во мне и бьется в припадке, но знаю точно — он узнал и приехал открутить мою дурную голову.
Я не оборачиваюсь. Не хочу видеть в его глазах презрение, ненависть, раздражение. Обычно он смотрит на меня именно так. Еще никогда я не видела в глазах своего опекуна хоть что-то светлое, а про привязанность вообще молчу. Наверное, будь его воля, он бы утопил меня в море, пристегнув к грузу. Чтобы наверняка.
Слышу шаги. Медленные, но громкие. Вокруг тишина, будто все звуки мира отключили и оставили только его. Его шаги.
Мое сердце бешено бьется в груди, проламывая ребра и разрывая легкие. Больно. Невыносимо больно ждать.
Он огибает стул, на котором я сижу, и встает передо мной. Я вижу его ботинки — они чистые и блестят. Слепят блеском.
— Поднимайся.
Я ненавижу его голос, потому что он пугает до седых корней, хотя мне до них далеко. Но рядом с ним... Я его боюсь, но упрямо смотрю на отполированные ботинки. Не знаю, реален ли блеск или мое воображение дорисовывает, но глаза начинает нещадно щипать.