- Я еду с вами.
- Софья… если ты устала, я скажу Одинцову, он отправит тебя
на…
- Сам пусть отправляется «на», - перебила Софья. И снова
раскинула карты. Дорога. Висельник. И дева, что лежит на камне, а
из пронзенной груди её течет кровь. И ниже, из крови, прорастают
цветы. – Не в усталости дело. Вы едете в очень плохое место.
И новая карта легла поверх старых.
- Смерть, - Софья коснулась её. – Там ждет смерть.
Спала я хреново.
После таких-то предсказаний. Нервы же и у меня имеются, что бы
кто ни думал. И снились похороны. Сперва в гробу лежал Тихоня,
такой вот как сегодня, изможденно-тощий да в старой гимнастерке. Я
пыталась докричаться, звала его, потому что точно знала – он не
умер, а просто спит.
И надо, чтобы проснулся.
А все никак.
Потом Тихоня исчез, и в гробу оказалась голова Бекшеева.
В общем, проснулась я не в самом лучшем настроении. И в
управление прибыла на взводе, чтобы увидеть Бекшеева, к счастью,
совершенно живого и о чем-то вполне себе мирно беседующего с
Одинцовым.
- Утро, - сказала я мрачно. – Отбываем или все отменяется?
- Нет. Я вчера запрос дал. Там новая голова.
- Чья?
- Завийского. Это следователь по особо важным. Приехал
расследовать исчезновение Селюгина. Там и полагали, что найдет
убийц, потому и не спешили докладывать. Вот…
- А нашли его? Голову?
- Именно.
- А остальное?
- Ищут. Третий день уже как.
Стало быть, шансов, что найдут немного. Интересно. Настолько,
что раздражение отступает, а я чувствую азарт.
Охота.
Снова.
И с трудом сдерживаю улыбку. В ней изрядно безумия, и потому
меня здесь тоже опасаются, чуть меньше Девочки.
- Софья с нами хочет.
- Хорошо, - Одинцов думает недолго. – Она при управлении не
числится. Разрешить не могу. Запретить тоже.
Вот врет. Не краснея врет. Мог бы и запретить, и уговорить.
Софья его слушает.
- Мне будет спокойней, что она с вами… и вот.
Одинцов вытащил связку одинаковых белесых камней.
- Носить, не снимая. В случае если ситуация выходит из-под
контроля – разбить. Распоряжения начальнику жандармерии я отправил.
Так что помощь придет. Но…
Особо рассчитывать на нее не стоит.
То есть, дураков нет нарушать прямой приказ, но и выполнить его
можно по-всякому. Может, не нарочно, но Одинцов прав – всякое
случиться может. Особенно там, близ границы.
- Альбит? – Бекшеев взял белесый кругляш в руку. На
камешек-голыш похож, из тех, рекой вылизанных, что порой
попадаются.