- Ну, и на хрена? – спросил он, когда
дети и их сопровождающие покинули территорию манежа.
- Вы не берёте с них денег, Пётр, –
за что я восхищаюсь вами – но вы не даёте этим людям даже
отблагодарить вас. Им и так, наверное, каждый раз неловко, а вы
какую-то морковку не хотите принять. Один раз можно.
- Алён, - обратился он к женщине,
указав на меня взмахом руки.
Под этим жестом явно была
замаскирована большая порция матов, которые он, почему-то, сдержал.
Ах, да! Потому что рядом находилась мисс Безупречность.
- В чем-то она права, Петь, - легко
пожала женщина плечами и мило улыбнулась.
- Вот видите? – вскинула я брови,
заглянув в голубые глаза Петра с вызовом. – Я права.
Пётр лишь поджал в ответ губы и,
резко развернувшись на месте, почти по-армейски, пошёл в сторону
выхода с манежа.
- А морковь куда? – кинула я ему
вдогонку.
- Засунь её себе в… - осёкся он,
вспомнив, что за ним шла Алёна, а за мной на манеже ещё оставались
инструкторы-реабилитологи. – Коням раздай.
Сегодняшний день на манеже перевернул
мою жизнь, если не на сто восемьдесят градусов, то на девяносто -
точно, заставив задуматься о многом.
Раньше я просто не хотела учиться на
бухгалтера, как велел папа, но продолжала учиться, потому что так
сложились обстоятельства, а мечта моя затем быстро угасла. Но
сейчас, сегодня, воочию увидев, что могут делать люди своими
стараниями и большим сердцем, я понимаю, что это то, чего я
действительно хочу. И это уже не детская или подростковая мечта,
которая так же крепка, как мыльный пузырь. Это то, чего я реально
хочу – я хочу видеть, что могу быть полезна людям. Возможно, меня
не подпустят к занятиям с детьми, если я не смогу получить должную
квалификацию, но зато я точно смогу заниматься лошадьми.
Разве это не прекрасно? Разве не к
этому должен стремиться человек - быть человеку человеком, опорой,
надеждой и крыльями?
- Ты где летаешь, Васька?
Голос Петра вырвал меня из раздумий,
в которых я уже обустраивала свою будущую жизнь и представляла, как
классно я выйду из родительского дома, гордо заявив им о том, чего
я на самом деле хочу. И как папа будет беспомощно хлопать ртом, как
рыба, когда я двину ему крутую речь, в которой отстою свою
самостоятельность и право на ту жизнь, которую хочу я.
- Я не летаю, Педро. Я думаю, -
мельком взглянула я на мужчину с противоположной стороны стола и
снова уткнулась в свою тарелку, по которой продолжила гонять кружок
редиски.