Правда, это не сделало меня неуязвимым для злых языков.
Революционно настроенная молодёжь, чьи неокрепшие мозги с
энтузиазмом восприняли идеи социалистов, говорили, что я пытаюсь
компенсировать свою неполноценность как мага, усердно ловя борцов
за всеобщее равенство. Дворяне, хоть в лицо и улыбались, считали
так же. Только высшие чиновники империи искренне называли
«заступником нашим» и горячо жали при встрече руку. Ещё бы: между
ними и жаждущими их смерти террористами стояли только я и мои
люди!
На самом деле я просто делал свою работу – так же, как в прошлой
жизни в другом мире. Пытаясь забыть о прошлом и о своей потере,
заполнить пустое существование охотой. Правда, прежде я боролся не
с обычными людьми, а с магами ордена Чёрной руки – страшными
чародеями, наводнившими Землю отвратительными чудовищами. Но, по
сути, то же самое. Только здесь противник не так страшен. Зато
гораздо заразнее. Если разрушительную философию ордена Чёрной руки
большинство не разделяло, то идеи социалистов распространялись по
миру подобно эпидемии. Так что в некотором роде я чувствовал себя
врачом. Хирургом, вырезающим один бубон за другим в надежде если не
остановить поветрие, то хотя бы замедлить его распространение.
Сражаться с порождениями магов Чёрной руки мне нравилось больше.
Сойтись в схватке с огромным кракеном, драконом или безумным вепрем
высотой с трёхэтажный дом – разве может сравниться с этим сидение в
кабинете? Тогда у меня не было армии – я убивал один. Теперь в моём
распоряжении пять тысяч человек штатного состава и восемь тысяч
филёров. Стражи империи, качающейся под напором разрушительного
идеализма. Те, кто противостоит сложившемуся порядку, полагают, что
нужно смести всё до основания и на освободившейся территории
выстроить новый, прекрасный мир добра и справедливости. Глупцы!
Сколько окровавленными руками белый смокинг ни надевай, всё равно
будешь в крови.
В дверь салона постучали.
- Ваше благородие!
- Входите, Андрей Ильич, - отозвался я, узнав голос начальника
моей личной охраны.
Наложница села на диван и достала из сумочки помаду - подкрасить
губки.
Дверь отъехала в сторону, и на пороге возник ротмистр Тухачёв,
как всегда, подтянутый и в безупречно выглаженной серой форме
Третьего отделения. Ему было лет тридцать пять, и он считался
франтом, так как носил тонкие усики и не пренебрегал парфюмом. Что
не мешало ему блестяще выполнять свою работу. Как и все сотрудники
Охранки, Тухачёв происходил из дворянской семьи. Правда, бедной и
нетитулованной. Ну, а кто ещё пойдёт ловить революционеров?
Престижной эту работу не назовёшь.