Динка удивлённо следит, как она методично поправляет одежду и
только после этого догадывается бросить взгляд на часы.
Одновременно с этим приходит и напоминание:
— До звонка на лекцию пять минут. Вы вообще идёте?
— Издеваешься? — Анька тут же вскакивает со стула. Тоже смотрит
на часы, чтобы убедиться, что Наташа не шутит. — А раньше сказать
было нельзя?!
И первая бросается к дверям. Динка на это лишь головой качает,
подхватывает сумку и торопливо выходит на улицу следом за
Наташей.
По дороге к университету они почти бегут, не желая оказаться в
роли опоздавших. Пока Динка вдруг не вспоминает, что вообще за
предмет им предстоит и успокоенно отстаёт, со смехом бросив
разогнавшимся подругам:
— Не торопитесь, Ильич никогда ж вовремя не приходит.
В двери они входят уже не спеша. А Динка ещё и специально
отстаёт и невольно оглядывается, понимая, что это всё глупости, но
не в силах удержаться.
В университетском холле почти никого нет. Только охранник
скучает у стены за турникетом, да парочка девчонок у окна о чём-то
переговариваются.
Динка печально улыбается и качает головой. Она прекрасно
понимает, что глупо надеяться снова столкнуться с ним здесь, но
почему-то не может перестать. И пусть на неё за эти дни и так
многое свалилось, но синеглазый Яромир, так же как и отец с его
ранением, всё никак не хочет выходить из головы.
— Дина, ты идёшь? — голос Наташи возвращает её в
действительность. Динка оглядывается, обнаружив себя почти около
турникета, и со вздохом достаёт пропуск из кармана.
— Может, всё же поторопимся? — ворчит на неё Анька, быстро цокая
каблуками по плитам пола. — А то такими темпами даже Ильич раньше
нас придёт.
Динка послушно прибавляет шагу, следуя за подругами. И,
оказавшись в нужном кабинете, понимает, что рассеянный старый
профессор всё-таки не изменил своей привычке и ещё не пришёл.
* * *
Подруги вспомнили про Динкино обещание угостить пирожками,
так что после учёбы все трое засели в кафе с чаем и свежей
выпечкой. Время за разговорами пролетело совершенно незаметно. Они
даже не сразу поняли, что уже поздно, и по домам заторопились
только, когда сгустились сумерки и зажглись первые фонари.
Ей остаётся пройти ещё немного, всего пару знакомых улочек,
когда ветер неприятно усиливается, заставляя накинуть на голову
капюшон куртки и уткнуться носом в воротник. И хотя на календаре
весна, Динка начинает жалеть, что оставила шарф дома, понадеявшись
на хорошую погоду. Она ёжится от очередной порции холода,
прилетевшей в лицо вместе с противными каплями мороси, и ускоряет
шаг.