Сердце бешено колотится, словно меня поймали с поличным и сейчас придут разбираться с тем, как я посмела подглядывать за своими похитителями.
Падаю на диван, восстанавливая дыхание и поглядывая на дверь. Время идет, но никого так и не появляется. Выдохнув, растягиваюсь на диване, не в силах до конца расслабиться, но пережитый стресс и напряжение дают о себе знать. И под монотонное бормотание супергероев и бесконечные взрывы и перестрелки я начинаю засыпать. Но стоило раздаться скрежету поворачивающегося замка на дверях, как сон снимает как рукой.
Продолжая делать вид, будто сплю, прислушиваюсь к мужским шагам. Сердце вмиг разгоняется до предела, но даже сквозь его грохот я слышу, как осторожно закрывается дверь, а затем мой гость проходит в комнату. Шум шагов тонет в ворсе ковра. Лицо жжет, дыхание сбивается. Ощущаю на себе мужской взгляд. Чувствую его каждой клеточкой тела. Кожа покрывается мурашками, когда меня накрывает его энергетикой.
— Не притворяйся, Мия. Я вижу как подрагивают твои веки.
Кирилл
— Почему не поела? — смотрю на хрупкую фигурку, на подрагивающие ресницы, на то, как она старательно делает вид, будто не слышит меня.
Хмыкнул. После того, что я устроил здесь несколько часов назад, удивительно, как она еще не решилась прирезать меня пластиковой вилкой, что я положил ей на поднос, а решила притвориться спящей.
Такова жизнь. Нельзя совершать необдуманные поступки, нельзя доверять незнакомцам и тем более нельзя считать любовью обычное влечение. Я знаю, о чем говорю. И пусть я не намерен делать ей больно осознанно, но если встанет выбор, то он явно будет сделан не в пользу Мии.
— Больше суток без пищи. Голодовка вряд ли приблизит твое освобождение, — разглядываю то, как она подогнула стройные ножки и поджала пальчики, подложила ладони под щеку и оттого сжала грудь плечами.
Взгляд непроизвольно залип на аппетитных полушариях. Да, сложно относиться к девочке как к безликому существу, когда практически в лицо пихают полуобнаженную грудь. Ладони так и зудят прикоснуться к ней.
Отвожу взгляд в сторону, заметив выступившие у девчонки на коже мурашки.
Боится. Сжимаю челюсть, погасив порыв дотронуться до нее и пожалеть, погладить по голове, успокоить.
Гребаный лицемер. Сам себе противен. Совсем не эти желания во мне просыпаются рядом с этой юной дурочкой, так решительно запрыгнувшей ко мне в тачку. Помнил, как прижимал ее к себе, когда переносил из машины в самолет, и потом в машину и домой. Как зарывался лицом в мягкие волосы, пропахшие жасмином, и как любовался ею до тех пор, пока Пуговка не пришла в себя.