Кое-как усевшись, я стащил шлем и, выплюнув капу, наконец, смог
нормально вздохнуть. Перед глазами всё слегка туманилось, но, в
целом, я чувствовал себя нормально. Поднявшись и подойдя к сетке,
задумался. С чего это Шкаф решился на запрещённый удар? Ведь
прекрасно же знал, что поединок остановят. Или надеялся, что не
заметят?
– Хорош прохлаждаться, смена пары. Синяев и Ким на ринг.
Фёдорчук дисквалификация, Синицын ко мне, – послышался грозный
голос тренера.
Вышедшие ребята поприветствовали друг друга и сразу же кинулись
в бой. Я особо в их сторону не смотрел, расшнуровывал защиту.
Подошедший ко мне Костян принялся помогать.
– Хорошо держался. Сам знаешь, против Шкафа мало кто из наших и
пару раундов простоит. Он же отбитый слегонца, совсем себя не
контролирует, – похвалил меня он.
– Мне бы ещё мышцы прибавить и, вообще, его по клетке гонять
начну, – усмехнулся я.
– Ага, станешь у нас самым многообещающим проспектом, –
поддержал мой самоуверенный юмор друг.
– Эх, что-то парни быстро закончили. Сейчас им Геннадьич по
первое число всыплет.
Повернув голову, я увидел, что Витёк держится за плечо, а рядом
стоит ошарашенный Ким. Похоже, что-то действительно пошло не
так.
– Ну-ка, стой ровно. Руку подними. Выше можешь? И, как это вас
угораздило. Три недели до соревнований, а вы калечите своих же, –
подойдя к Синяеву и проверяя его травму, горестно вздохнул
тренер.
– Василий Геннадьевич, я ж не специально. Вы сами сказали в
полный контакт, – пытался оправдываться парень с восточным разрезом
глаз.
- Говорил. Но головой тоже думать нужно. У тебя же удар ногой,
как лошадь копытом. Ладно, свободен. Сейчас что-нибудь придумаем,
может, и не так всё страшно.
Отправив Витю в медпункт, а Кима отдыхать, тренер собрал ещё
несколько двоек для спарринга, выдав им указание работать
аккуратно. Мол, раз не могут за своей силой уследить, то пусть хоть
остальные без травм закончат.
– Ты смотри, как эти “пиджаки” заволновались. Будто кровь
почуяли. И что им здесь надо? – толкнул меня плечом Костя,
посматривая в сторону “королевских мест”.
Чиновничья парочка и вправду что-то настойчиво выспрашивала у
тренера, изредка тыкая пальцем куда-то наверх. Геннадьичу это
определённо не нравилось. Он багровел, резкими жестами что-то
объяснял и, казалось, вот-вот был готов сорваться.