— Образ жизни мешает человеку, —
вдохнул отец. — Некогда ему об этом думать. Ему работу надо найти,
опередив в этой гонке других претендентов. А потом с переработками
трудиться, чтобы концы с концами сводить. Дорогущую квартиру
съёмную оплачивать, или десятилетиями ипотечный кредит с процентами
возвращать. И так — всю жизнь. Я уж молчу, как приходится выживать
нашим пенсионерам, людям, которые создали всё, что ты видишь
вокруг. Разве они это заслужили?
— Слушай, тебе бы в политику пойти, —
сказал я. — Так убеждённо всё говоришь. Там бы и продвигал свои
идеи, только, желательно, с конкретными предложениями, как сделать
мир справедливее, не нарушив при этом равновесие в экономике.
Отец замолчал, снова открыл журнал,
посмотрел в него несколько мгновений, затем раздражённо бросил его
на стол.
— Не верю в искреннюю политику! Это
такой же бизнес, как и всё остальное. Группы влияния, лоббисты,
добровольные пожертвования партиям, специалисты по пиару.
— Неправильно рассуждаешь, — не
согласился я. — Если все будут на кухнях разговоры вести, и никто
палец о палец не ударит, чтобы как раз честной политикой заняться —
так ничего и не изменится.
— А что теперь можно изменить? Когда
всё уже поделено, система работает на обогащение, и никто не
захочет ни граммом поступиться, чтобы сделать общество хоть чуточку
более справедливым. Ты же читаешь новости, постоянно пишут, что
богатые становятся всё богаче, а бедные — всё беднее. Улавливаешь
тенденцию?
— Вот чего я не понимаю, — сказал я,
ставя пустую чашку в раковину, — так это то, почему взрослые
разумные люди так любят красиво говорить, но ничего при этом не
хотят делать и менять.
— А ты хочешь что-то делать? —
спросил отец. — Менять?
— А меня всё устраивает, — пожал
плечами я.
— Ты просто не знал ничего
другого.
— Я просто принимаю наш мир и
существующие обстоятельства, как данность. Чего зря языками болтать
— только время тратить.
— Это то же самое безделье и
нежелание напрягаться, — подытожил отец.
— Не то же самое, — возразил я. —
Если меня больше не будет что-то устраивать, я это изменю.
— Какой ты быстрый! Скоро сказка
сказывается, да не скоро дело делается. Думаешь, это так
просто?
— Я сейчас ничего не думаю, —
возразил я. — Появится потребность — подумаю. Увижу конкретную
несправедливость — буду с ней воевать.