Игнат посмотрел на Динару и сказал: "Ты мне сорвала башню. Я
подошёл к тебе и поцеловал тебя, потом влюбился, затем вмешался,
влез под шкуру... ну а дальше ты сама всё знаешь".
Динара медленно сползала по, теперь уже какой-то предательски
чужой, холодной стене, она смотрела на Игната, на мебель, которую
они собирали вместе, на ремонт, который они сделали собственными
руками, всё предательски выглядело чужим и ненужным, кроме
крохотного котёнка забившегося от страха в угол, которого они
приютили подобрав, гуляя в парке.
У Динары онемел язык, затем ноги, руки, она теряла
чувствительность во всём теле. Но её это не пугало, её накрыло
таким безразличием, как буд-то она была в коконе, который отделял
её и весь мир. Ей как-то всё стало безразлично, цвета стали
чёрными, звуки приглушались, всё стало странным пустым фоном, такой
же внутренней пустоты. Какой-то двухмерной голограммой, которая
начинала мерцать намекая на своё исчезновение.
Ей казалось, что весь этот большой, холодный и пустой мир предал
её. Не Игнат её предал, а весь мир, в лице Игната, причём предал не
сейчас, а ещё с самого рождения, даже ещё до рождения. Динара
родилась случайно по залёту, её рождение никто не планировал,
поздно было делать оборт - решили оставить. Спустя два месяца ушёл
от матери её отец, которого Динара так никогда и не увидела, а в
возрасте трёх лет, мать Динару отдала бабушке. При живых родителях,
Динара осиротела с самого детства, уже тогда, она чувствовала себя
обманутой, не родителями, а миром, целым большим миром, в их
лице.
И сейчас, в этом паскудном моменте с онемевшим телом, она
чувствовала себя взбросом в чужеродную среду. Она не хотела такой
участи своим детям, в этом она была уверенна, эта уверенность
подкреплялась годами, тромбуясь изо дня в день, ковалось в твёрдое
как сталь убеждение, мажор в какой-то момент внёс исключение в её
правило, она открылась миру, но сейчас она одной вспышкой
кремировала свои чувства.
Игнат быстро подбежал к ней и с диким воплем: "Прости Милая!" -
упал на колени, истошно запричитав: "Что с тобой любимая? Динара...
Динара... Солнце!"
Она очень странно улыбнулась и еле слышно шёпотом сказала: "Я
беременна".
Мажор обнял Динару, у него текли слёзы, он резко вскочил,
распластав руки в стороны и безумно восторженным воплем смотря
вверх воскликнул: "Господи спасибо!".