От вида
крови, в глазах снова потемнело, от её запаха замутило, а от звуков
сражения сердце болезненно сжалось. Какие бы нам в Школе Лекарей не
устраивали занятия, иллюзорные сражения с множеством раненых и
убитых, как бы нас не готовили, не тренировали, мы всегда знали,
что там всё не настоящее, что все живы и здоровы. Здесь, напротив,
всё настоящее, и от этого становится не по себе. Как оказалось, я
совершенно не готова была участвовать в реальных боевых
действиях.
- Ну,
чего встала? - грубо спросил мужчина, держащий на руках моих рыжих
котят.
- Идти не
могу, - чуть не плача, прошептала я.
- Мне что
тебя на ручки взять? - ядовито ответил незнакомец, бросая на меня
гневные взгляды. – Я, и так, щиты держу, детей несу, ещё ты тут мне
идти не хочешь.
Я уже
хотела было ответить на грубость, но у замкового входа для слуг
увидела сражающегося Листина. Его скорость, ловкость и гибкость
нисколько не уступали сражающимся рядом с ним котам. Я ещё подумать
не успела, что он может быть оборотнем, как фигуру парня на
мгновение окутала дымка, а растаяв, явила огромного, чёрного
кота.
- Опять
красуется, - презрительно фыркнул мужчина.
Чувство
безграничной радости наполнило каждую клеточку моего тела. На душе
стало так легко и светло от осознания, что дорогой мне мужчина жив
и здоров. И, внезапно, это всё исчезло под натиском страха: Листина
оттеснили от котов, окружили, вчетвером напали одновременно. Перед
глазами встала красная пелена. Он мой! Никому не отдам!
Вокруг
что-то кричали, кто-то пытался преградить мне путь, кто-то кидался
сбить с ног, но я бежала спасать своего травника. На всей скорости
оттолкнулась от земли, высоко подпрыгнула и протаранила пса, что
нападал справа от меня. Я сбила его с ног и мы покатились кубарем в
сторону от Листина. Быстро встала на ноги и наотмашь ударила по
морде второго пса, что решил помочь товарищу. Он взвыл, не ожидая
такого отпора. Первый пёс кинулся на меня, но на него напал
травник, вцепился в горло и я не стала дальше смотреть. На меня
снова напал тот, что получил по морде. Странно, била рукой, а у
него вся шкура от уха до подбородка в глубоких царапинах, как от
когтей. Я непозволительно долго думала, за что была сбита с ног и
едва успела увернуться, спасая свою шею. И, вдруг, так жить
захотелось, и такая злость накатила, что я начала, буквально, рвать
и кусать его зубами.