Основная цель наших вылазок в этом и была — усыпить
бдительность, чтобы выполнить основное, самое денежное задание.
Я вышел на улицу при параде и со свёртком за спиной. Уложив вещи
на лошадь, я запрыгнул и приказал Ларлу следовать за мной. К моему
удивлению, парень неплохо держался в седле. Однако я вспомнил, что
лошадь здесь как бы основной транспорт — это в том мире за вход на
ипподром ты отдавал баснословные деньги.
Клуб для избранных, где удерживалось колечко Альбины Плесницкой,
был специфичным заведением. Мы добрались до Хаттаруна и, цокая
копытами, двинулись по мостовой в злачный район, куда любила
стекаться вся знать в поисках удовольствий. Чаще всего
запретных.
Место изобиловало борделями, дорогими ресторанами и закрытыми
заведениями разного пошиба. То, что нам было нужно, я быстро нашёл.
Там не было никакой вывески, но на наших глазах в подвальную дверь
вошла парочка разодетых франтов. Я сморщился от того, как они
держали себя.
Лошадей мы оставили сторожить одного мальчонку, пообещав целый
арканум. Пацан чуть ли не жизнь готов был отдать и преданно нас
ждал.
Здание каменное в три этажа. Практически без окон, но одно
маленькое на самом верху всё же было.
— Ты знаешь, что они там делают? — спросил меня подозрительно
Ларл.
— Ага, — спокойно сказал я, оглядываясь по сторонам и
разворачивая свой свёрток.
— И ты всё равно хочешь туда пробраться?
— Не я, — ответил ему, предвкушая веселье. — Туда пойдёшь
ты.
— Что? — он вылупил на меня глаза. — Да там же эти, — он
брезгливо сморщился, — метаморфозники-извращенцы устраивают
оргии.
— О, как, — я молча достал розовое платьице, а также чертёж на
уменьшение размеров тела в два раза. — Отрабатывай жалование Ларл —
я за что тебе плачу? На, — тот непонимающе взял в руки вещи и
полупрозрачную бумажку. — Ты меньше меня — я туда не пролезу.
— Пожалуйста, Гордей...
— Одевай, — он попытался было убежать, но я схватил его за
шкирку. — Будешь самым симпатичным карликом, бугага!
Одежда повисла на Ларле комком после использования чертежа. Вот
же он попал. Ещё и Гордей, зараза, ржёт. Специально же не говорил
до конца, что нас ждёт.
— Моя принцесса.
— Ещё одно слово, Гордей, и я сваливаю, — разозлился он на
очередной подкол.
Розовое платьице сидело на нём как влитое — когда Громов успел
измерить его рост? Впрочем, неважно. Туфли пришлось подвесить на
поясе.